Книга Счастье для начинающих, страница 27 – Кэтрин Сэнтер

Окно автобуса было чуть опущено, врывавшийся ветер ерошил мне волосы. Я прижалась затылком к спинке сиденья. Конечно, во взрослой жизни никто не заставляет тебя проплывать милю или бегать кросс. От всего этого можно отвертеться. Если, конечно – по причинам, которых, честно говоря, сама не в силах уразуметь, – снова не записываешься в спортсмены.

* * *

Автобус остановился у начала маршрута, и все вышли. Тут был в буквальном смысле конец дороги. С этого места только пешие тропы вели в различных направлениях, отмеченных деревянными табличками, на которых желтым были обозначены маршруты. В небо тянулись ели, верхушки терялись где-то над головой, кругом витал их запах, сами деревья можно было почувствовать – безмолвное присутствие кругом. Вот оно: сегодня я войду в лес и еще три недели из него не выйду.

Наши рюкзаки были приторочены на крыше, и Беккет вскарабкался туда с веревкой и карабинами, чтобы их спустить. Но не успели мы их надеть, он заявил:

– Не впрягайтесь пока, ребята. Пора по-маленькому.

Я огляделась по сторонам в поисках туалета.

– Где? – наконец спросила та же девушка, что спрашивала про палатки.

– Там! – Он жестом указал на лес. – Пойдите поищите себе местечко! Рассейтесь! Добро пожаловать в гигантский, общедоступный туалет дикой природы.

Мы рассеялись. Я шла, пока до меня не перестали доноситься голоса, и все это время думала, как легко будет потеряться. Присев на корточки и стараясь не забрызгать ботинки, я думала о том, что парням в очень многом легче, чем женщинам. Конечно, это навело меня на мысли о Джейке и о том, как он едва не помочился у меня в машине. Сейчас казалось, прошло лет сто, наверное, но в глубине души мне очень и очень хотелось снова там очутиться. Водить-то я умела.

Все парни вернулись еще прежде меня (на самом деле большинство вообще никуда не уходили, просто отвернулись и пустили струю, где стояли). Девушкам, конечно, понадобилось больше времени, и когда мы вернулись, парни рвались в путь. Я разыскала свой рюкзак – такой зеленый с оранжевым был только один – и осторожно встала на одно колено, чтобы его надеть. Накануне я отлично справилась, но на сей раз, когда все парни стучали по наручным часам и кричали: «Пошевеливайтесь, дамы», – я, наверное, чуток поспешила. А еще, если быть совершенно честной, я в тот момент была так перепугана, так подавлена при мысли, что придется четыре часа карабкаться вверх, в таком ужасе перед тропой, которая в буквальном смысле расстилалась передо мной, что, Богом клянусь, тряслась всем телом. И потому, когда я изворачивалась, чтобы закинуть на спину рюкзак, его истинный вес ударил по мне сильнее, чем вчера, и у меня подогнулись колени.

Я выпрямилась и не упала, но все равно чиркнула по камню коленом.

Было больно. С шумом выдохнув, я все равно надела рюкзак и попыталась встать по стойке «смирно». Я прикусила губу, чтобы не чертыхнуться. По ноге у меня текла кровь. Я не опустила глаза, чтобы посмотреть, но чувствовала что-то влажное. Замечательно! Что сделал бы Чак Норрис? Отнесся бы как к царапине и пошел дальше.

Мы выстраивались цепочкой, и я чувствовала, как кровь мочит мой носок, когда Беккет заметил мое колено.

– Стоп! – рявкнул он. – Что, черт возьми, с тобой стряслось?

– Я в порядке. – Я отмахнулась.

– Ни в каком ты не в порядке, – раздраженно отрезал Беккет. – Как ты такое учудила? Мы еще даже не вышли.

– Поскользнулась, когда надевала рюкзак.

– У кого аптечка? – окликнул Беккет группу.

– Да нет, правда, все в порядке, – сказала я.

– У меня, – раздался голос сзади. Голос Джейка.

– Давайте просто пойдем, – взмолилась я.

– Если игнорировать такую рану, – сказал Беккет, указывая на меня так, словно я поцарапалась намеренно, – не успеешь оглянуться, заработаешь такую инфекцию, что тебя придется вывозить вертолетом. Или чего похуже. Снимаем рюкзаки, ребята, – крикнул он группе. – У нас травма.

Кто-то из парней сзади не понял, что происходит.

– Что? – крикнул Мэйсон. – Мы еще даже не вышли!

Беккет указал на меня:

– Она поскользнулась, надевая рюкзак!

Я уставилась в землю, поскольку парни сзади раздраженно застонали.

Когда я подняла глаза, передо мной стоял Джейк. Одежда на нем была та, какую он будет носить каждый день в течение следующих трех недель: темно-зеленые шорты из парусины, темно-синяя футболка-поло, голубая плотная рубашка, дурацкая шляпа с мормышкой и очки в толстенной оправе – сейчас закрепленные для надежности на голове неопреновой камуфляжной резинкой.

Глаза у него были добрые.

– Снимай рюкзак, – велел он.

Я села на ближайший камень, а он полил мою ссадину перекисью водорода, присвистнув при виде ее размера. Пока мы смотрели, как пузырится перекись, он сказал:

– Довольно глубокий порез. И прямо на коленной чашечке. Будь мы в городе, я послал бы тебя накладывать швы.

– Но мы не в городе.

– Ну да, – согласился он. – Но ты выживешь. – Он поднял глаза. – Просто шрам останется. Считай это своей татуировкой гор.

Ну вот, опять он со мной мил.

В любых других обстоятельствах мы в данный момент не оказались бы рядом. Я пошла бы куда-нибудь нянчить пострадавшее самолюбие, а он – куда-нибудь заниматься тем… чем обычно занимается. А сейчас он стоял на коленях передо мной, задавал всяческие вопросы о моем теле и очень нежно касался кожи вокруг моего колена.

Я закрыла глаза.

– Почему аптечка у тебя?

– Потому что я прошел курсы первой помощи.

– Кто бы сомневался.

Его прикосновение казалось ужасно уверенным. Я сидела в полном напряжении, пока он нарезал нужной формы лейкопластыри и возводил что-то вроде «лесов», чтобы защитить ранку и чтобы колено все-таки сгибалось.

– Можем мы уже наконец пойти? – крикнул нам Мэйсон.

– Через минуту, – ответил Джейк, совершенно не собираясь спешить. Потом, прежде чем помочь мне встать, вытащил из своего рюкзака моток скотча, оторвал солидный кусок зубами и залепил им всю повязку.

– Что это? – спросила я.

Он нахмурился, словно переспрашивая: «Что, сама не видишь?»

– Скотч.

Наконец мы выступили. Я настояла на том, чтобы самой надеть свой рюкзак – все еще нервничая, но на сей раз меня отвлекала боль, – и когда все застегнули ремни, мы выступили цепочкой по одному. Я испытала облегчение, что мы наконец на тропе. Переход через гряду может обернуться пыткой, но, по крайней мере, с каждым шагом, который я сделала, шагов впереди становилось на один меньше.

Я только что сказала – испытала облегчение, что мы наконец на тропе? Это было правдой. Минут десять.