Книга Точка невозврата , страница 30 – Юлия Рябинина

Идея для спасения созрела быстрее, чем я смогла ее осознать, когда, оказавшись в салоне машины, я метнулась к противоположной двери и попыталась ее открыть. Как нашла сразу ручку, даже не знаю. Везение. Толкнула дверь и хотела уже в нее выскочить, но…

Крепкий захват, и мою лодыжку больно вывернули. Я вскрикнула и пружиной сжалась от боли, потянула руки к ноге. Спасительный выход захлопнулся, пронизывая меня всю резким звуком.

– Что же такая бестолковая? – навалившись сверху на меня, говорит Петр. – Что ты все норовишь убежать?

Его руки грубо мнут мое тело.

– Отстань, – слезы градом льются из моих глаз.

Я начинаю бороться, пытаюсь отодрать его пальцы от кожи, но это все бесполезно. Они, словно щупальца с присосками, прилипли к телу, и справиться с ними нет никакого шанса.

В голове бьется только одна мысль – что делать? Как поступить? Ведь…

Руки насильника уже пробрались под майку, и он сильно сжал мою грудь. Я закричала. В голос, но тут же мой крик заглушил громкий бас. От безысходности я начала кусаться и царапаться, но мои попытки мгновенно были подавлены звонкой пощечиной. Я, пребывая в минутном шоке, округлила глаза и даже перестала плакать. Схватилась за ту сторону куда пришелся удар. В голове запоздало раздался щелчок, и в глазах потемнело.

«Какая рука у него тяжелая», – пришла сквозь ускользающее сознание мысль.

– А ну, – доносится до меня грубый голос, – не спасть!

И вторая щека начинает гореть от того, что к ней приложилась ладонь Петра.

Открываю глаза и понимаю, что машина движется куда-то.

Сглатываю слюну, потому что от сухости во рту язык прилип к небу. Чувствую соленый привкус. Прикладываю пальцы к губам. С одной стороны начинает неприятно саднить.

Но это все мелочи. Осознание того, чем для меня может закончиться сегодняшний вечер, испепеляет меня изнутри. Чувство страха и безысходности вгрызается острыми, как зубы пираньи, лезвиями в сердце, не позволяя ритму установиться, оно то и дело пропускает удары. Руки немеют, а ноги начинает сводить судорогой, как только в голове всплывают картины предстоящей ночи.

– Куда вы меня везете? – подала я голос. Лучше знать, чем мучиться неизвестностью.

– А тебе зачем? – мою ногу тут же сжали пальцы Петра.

Я кинула на него полный ненависти взгляд.

– Ой, не смотри так, – поморщился он. – А то мне захочется после этого еще раз приложиться к твоей симпатичной мордашке вот этой рукой.

Он выбрасывает ладонь вперед, и я зажмуриваю сильно-сильно глаза, сжимаю крепко челюсть в ожидании удара, но вместо него Петр проводит по моей щеке костяшками пальцев.

– Но если ты будешь себя хорошо вести, то ничего подобного не произойдет.

– Слушай, Петь, – раздалось с водительского сиденья, – заткнись уже, а, – голос Дэна показался мне каким-то нервным и озабоченным, что ли, чем-то. – Вот даже мне тебя уже тошно слушать. Что ты к ней приеб@лся? Че запугиваешь?

Он мельком глянул на нас в зеркало заднего вида.

– А ты в натуре не лупись так, – это было сказано мне, потому что его взгляд въелся в мое лицо, и я тут же опустила глаза. Лучше не злить.

– Давай, может, ее отпустим, а? – обратился он к Петру.

Искра надежды уже вспыхнула во мне. Может, все обойдется, боженька, помоги!

– Ты охерел, что ли?! – голосом, не терпящим никаких возражений, рявкнул в ответ Петр.

– Да, че-то мне очково, – начал Дэн. – Как бы не получилось каких курьезов из-за нее, —он кивнул в мою сторону.

А я еще пуще взмолилась богу, чтобы тот помог мне избежать последствий, давая обеты всего, что только могло прийти в мое воспаленное воображение.

– Да че ты как обычно, Дэн, ведь не в первый раз. Я хочу ее.

Капризные ноки послышались в голосе Петра, парень схватил меня за затылок, впиваясь длинными пальцами в копну волос, и, грубо притянув меня к себе, впился в рот безжалостным поцелуем, засасывая мои губы полностью и кусая их до боли, оставляя после этого противный влажный след. На моих глазах снова выступила влага.

– У тебя дурь осталась? – отрываясь от меня, спросил Петр у Дрона.

Тот активно закивал головой.

– Ща куклу поднакачаем, – он скользит по мне взглядом.

А я в этот момент готова выдавить ему глаза и вырвать его язык. Засунуть это все в одно место и свалить наконец-то из этой чертовой машины.

– Она ничего и не вспомнит, как тебе такой вариант?

Петр озорно так подмигивает мне, а я вскакиваю с места, игнорируя его протестующий возглас, и бросаюсь на парня с кулаками. Хочу дотянутся до его гребаных глаз, но меня снова осаживают. Петр хватает меня за волосы и тянет сильно вниз, придавливая к сиденью голову. Я вою. От безысходности и злости. От того, что все сегодня против меня.

– Она просто бесячка, – запыхавшись, говорит парень. – Где дурь?

– Нет! – кричу во весь голос. – Не надо!

Но никто меня не слушает и слушать не хочет.

– Да, щас, погоди, – говорит Дрон, – мы уже почти на месте.

Петр продолжает держать меня за волосы, вжав мою голову в сиденье. Я начинаю задыхаться от вони, что оно источает, и живот невольно скручивает от рвотного спазма.

– Дрон, она ща блеванет, – видя мое состояние, говорит Петр.

Машина резко тормозит, и я не успеваю сгруппироваться, соскальзываю с сиденья и больно бьюсь боком о торец водительского кресла. Стон вырывается изо рта.

– Вести себя надо прилично, – говорит Петр, открывает дверь и вытаскивает меня на улицу.

– Ну, ты нашел, куда приехать, – укоризненно говорит он.

– Ну, а что? – с недоумением в голосе протягивает Дрон. – Зато завтра сама дорогу найдет. Все-таки не хочется такую красотку закапывать в лесной посадке.

Дрон подходит ко мне и сжимает щеки с двух сторон.

– Давай, затаскивай ее внутрь, а я сейчас принесу порошок, – говори парень и возвращается обратно к машине.

– Ну, что, куколка, пошли? – Петр грубо тащит меня внутрь.

Я уже перестала сопротивляться, поняла, что все это бесполезно, мне с ними не справиться. И помню, как где-то слышала о том, что лучше не дразнить насильников, а быть предельно податливой. Конечно, это бред. Как можно добровольно принять такое?

– Я на вас… – я вовремя спохватилась и затолкнула подальше в глубь себя то, что готово было вырваться наружу.

– Ха, аха-ха-ха-а-а! – заржал в голос Петр. – Да ты не парься так, крошка, ты не то, что сегодняшней ночи не вспомнишь, но и весь завтрашний день будешь отходняка славливать.

Он толкнул огромную амбарную дверь.