Книга Я вам не ведьма!, страница 12 – Эйта

Мы, купеческие дочери, быстро приспосабливаемся. Не раз видели на примере неудачливых подружек: сегодня сума, завтра тюрьма и налоговики налетели серыми грачами, растаскивать имущество до последнего бабушкиного сервиза. Мы быстро чувствуем, куда ветер дует, потому что держим нос по ветру.

И сейчас ветер говорил: «не заносись, Еленька, если хочешь иметь здесь жизненно необходимых друзей».

— Э-э-э… — Протянул Щиц, — Елень… Эля готовила? Она дома-то, на знакомой кухне кухарку отравила, может, пусть сначала ворона?

Ага. Не принц. У принцев чувство такта врожденное, между прочим!

Бонни тут же вернулась в нормальное состояние. Ну, хотя бы перестала мучить рукава. Ага! Зверюшку обидел — и сразу растерял все свое очарование, да? Так тебе!

— Почему сразу Каркара? — Прижала птицу к груди.

— Она же все равно дохла… — Щиц осекся. — Понял. Иду за котлом.

— Шестнадцатый! — Бросила я ему в стремительно удаляющийся затылок.

— Что, правда отравила? — Полушепотом спросила Бонни.

Ворона наконец вырвалась у нее из рук. Я отсыпала немного риса на тарелку. Каркара клюнула — сначала с опаской, а потом быстро-быстро. С удовольствием.

Она, конечно, была дохлая, но замертво вроде не упала. Я и не думала, что почувствую такое облегчение.

Бонни тоже как-то выдохнула.

— Если я отравлю еду, я это замечу. — Без особой уверенности поделилась я, — У меня в прошлый раз кровь носом шла.

— Так это из-за недостатка практики… наверное.

Я спорить не стала, просто сунула в рот полную ложку риса. Он был горячий, и, кажется, я его чуточку пересолила, но, в общем, вполне съедобно получилось…

— Так своим ядом не отравишься… — Жалобно вздохнула Бонни и сглотнула.

Я пожала плечами.

— Как хочешь. Не так уж я и ужасно готовлю, ага.

И идея пропустить ужин и сварить крупу принадлежала не мне. Так что Бонни сама виновата.

Она было решилась рискнуть, но тут вернулся Щиц.

Щиц внес котел так торжественно, как будто это был не более и не менее, чем наследник престола. Котел бы чугунный, с какими-то завитушками по краям и литыми узорными ручками. А еще он бы таким большим, что угрожал вытеснить нас из нашей же комнаты.

Еще у него была крышка.

Я попыталась эту крышку сдвинуть хоть немного — получилось, но я в процессе умудрилась сломать ноготь.

— И что ты собираешься с ним делать? — спросила я Бонни, обходя котел по кругу, — ты же даже не зельевар.

— Думала давать девчонкам пользоваться. — Откликнулась Бонни, — Не за так, за ништяки. Но для тебя не жалко, вари там что хочешь.

— У вас первый год будет одна и та же программа. — сообщил Щиц. — Будете варить по очереди. Это потом вас разделят по способностям… Бонни, позволь, я туда залезу?

Бонни удивилась, но кивнула.

— Подай свою ворону. — Из-за стенок котла голос Щица звучал глухо, но все равно было слышно, что он взволнован.

Бонни Каркару отдавать в руки разным подозрительным личностям не собиралась. Она прижала недовольную ворону к груди и всем своим видом показала готовность дать отпор хоть Щицу, хоть самим демонам холодного Ада.

Из котла высунулась рука и нетерпеливо зашарила в воздухе.

— Ну дай, а? — Жалобно попросил Щиц, — тыщщу лет не колдовал, а тут такая изоляция! Жалко тебе, что ли?

— Что ты с ней делать-то будешь? — Спросила я.

Надо же, и сама не заметила, как оказалась в дальнем от котла углу.

— Превращу в кровожадное жаждущее мяса чудовище, конечно! — рявкнул Щиц. — Она будет летать и выклевывать ведьмам глазные яблоки, пока ее не испепелят!

— Это такая месть, за то, что тебя забрали в рабство из-за раздавленной горошины? — Жалобно спросила Бонни, прижимая притихшую Каркару еще крепче.

Если бы та не была мертва, я бы решила, что Бонни беднягу придушила в порыве чувств.

Щиц высунул голову вместо руки, сдул упавшую на нос челку.

— А это чья версия?

— Девчонки из шестнадцатой прошлой ночью байки травили… — пролепетала Бонни.

— О как. Ну ладно… слушай. Твоя ворона фонит смертью: это факт?

— Наверное…

— А я сделаю так, что все будут воспринимать это как само собой разумеющееся. Можешь смотреть, и спасать свою птицу, как только решишь, что я хочу ее упокоить окончательно. Пойдет?

Мне этот цирк уже надоел. Раньше ко мне в очередь выстраивались, а не по углам ныкались, ну.

— Пойдет. — сказала я вместо колеблющейся Бонни, подхватила ее под локоть и шагнула к котлу. — Только я тоже смотрю.

— Да не жалко. — Щиц пожал плечами. — За возможность колдовать — огромное вам спасибо, девчонки. Не представляете, как я по этому скучал… Бонни, ты не могла бы самую чуточку разогреть котел? Мне нужно, чтобы снаружи была чужая сила. Чтобы вышло, что вроде как не я колдую, понятно?

— Так тебе запрещено! — Выдохнула Бонни, всплеснув руками.

Ворона воспользовалась моментом, чтобы вырваться из любящих объятий и без лишних сантиментов перепорхнуть Щицу на плечо. Тот пощекотал ее горлышко… клянусь, она чуть ли не закурлыкала, как какой-то голубь!

Взял ее на руки, сел поудобнее, скрестив ноги, откинулся на стенку котла, полуприкрыл глаза.

— Пожалуйста. — повторил он спокойно и пробежался пальцами по топорщащимся на голове у птицы перьям.

Она расслабилась — расправила крылья, как какое-то чучело, и лишь иногда чуть поворачивала голову вслед за чуткими пальцами Щица.

Я взяла Бонни за руку, ободряюще сжала. Человек с таким одухотворенным лицом просто не может пожелать другому зла. Так молятся Богу или рисуют картины. И я не хотела, чтобы Бонни мешала — Щиц был как заблудившийся в пустыне путник, набредший вдруг на оазис вместо миража.

Она ведь и сама понимала, что Щиц не сделает плохого. Хотел бы — давно бы сделал. Он сильнее нас физически… и, судя по всему, еще и в магии что-то смыслит.

Бонни обреченно вздохнула… и дунула на край котла, заставляя тот покрыться изморозью. Нетерпеливо мотнула головой — и изморозь тут же растаяла, пара капель полетели на пол, и зашипели, испаряясь в воздухе.

Это было похоже на стартовый сигнал на скачках: когда край котла загорелся алым обручем, Щиц как мог выпрямился и подбросил разомлевшую ворону вверх.

Ворона зависла в воздухе, распятая за крылья и ноги: вылитый герб моего родного городка, разве что не орел. Щиц коснулся ее клюва, и по телу обычной грязно-серой встрепанной вороны растеклась смоляная чернота. Приглаживались перья, исчезал сальный блеск, уступая благородным угольным отсветам. Последним почернел хвост. Щиц крутанул ворону, дернул за маховое перо, и, кажется, остался доволен.