Книга Бастард де Молеон, страница 30 – Александр Дюма

— Сеньор, я не понимаю вас, — ответил дон Фадрике, поднимаясь с пола, ибо с того мгновения, как ему предъявили обвинение, он больше ни секунды не хотел оставаться на коленях. — Неужели эти слова адресованы мне?

— Да, вам, великому магистру ордена Святого Иакова.

— Значит, государь, вы считаете меня предателем?

— Почему бы и нет? Вы и есть предатель, — ответил дон Педро.

Молодой человек побледнел, но не утратил самообладания.

— Почему вы обвиняете меня, мой король? — спросил он тоном безграничной кротости. — Я никогда не оскорблял вас, по крайней мере преднамеренно. Совсем наоборот, во многих боях, особенно в войне с маврами, вашими сегодняшними друзьями, я умело владел мечом, который был слишком тяжел для моей еще неокрепшей руки.

— Да, мавры — мои друзья! — вскричал дон Педро. — Мне пришлось выбирать себе друзей среди мавров, потому что в моей семье я нашел только врагов!

По мере того как упреки короля становились все несправедливее и оскорбительнее, дон Фадрике чувствовал в себе все больше гордости и бесстрашия.

— Если вы говорите о моем брате Энрике, — возразил он, — мне нечего вам ответить, меня это не касается. Мой брат Энрике поднял мятеж против вас, мой брат Энрике неправ, потому что вы наш законный сеньор и по возрасту, и по рождению. Мой брат Энрике хочет стать королем Кастилии; верно говорят, что честолюбие затмевает разум. Я же не честолюбив и не претендую ни на что. Я великий магистр ордена Святого Иакова: если вам известен более достойный человек, я готов уступить ему эту должность. Дон Педро молчал.

— Я отвоевал Коимбру у мавров и сижу там как в моем владении. Никто не имеет права на мой город. Хотите, мой брат, я отдам вам Коимбру, это хороший порт.

Дон Педро и на сей раз промолчал.

— У меня есть небольшая армия, — продолжал дон Фадрике, — но я набрал ее с вашего позволения. Хотите, я отдам вам моих солдат, чтобы они сражались против ваших врагов.

Дон Педро продолжал хранить молчание.

— В моих руках лишь собственность, что принадлежит моей матери Элеоноре де Гусман, и богатства, которые я отнял у мавров. Брат мой, хотите я отдам вам свои деньги?

— Мне не нужны ни твоя должность, ни твой город, ни твои солдаты, ни твое богатство! — вспылил дон Педро, не в силах больше сдерживаться, видя спокойствие молодого человека. — Мне нужна твоя голова.

— Моя жизнь, как и все, что я имею, принадлежит вам, мой король, и я не намерен держаться ни за нее, ни за свои богатства. Но зачем вам моя голова, если мое сердце невинно?

— Невинно?! — закричал дон Педро. — А тебе известна француженка по имени Бланка Бурбонская?

— Я знаю француженку, которую зовут Бланкой Бурбонской, и почитаю ее как мою королеву и мою сестру.

— Прекрасно! Так вот, я хотел тебе сказать, что та, которую ты считаешь твоей королевой и твоей сестрой, — враг твоего брата и твоего короля.

— Сир, если вы называете врагом человека, которого вы оскорбили и который хранит в сердце воспоминание об этом оскорблении, — возразил великий магистр, — то особа, о коей вы говорите, может быть, и является вашим врагом. Но, право слово, это все равно, как если бы вы считали своим врагом раненную вашей стрелой газель, что убегает от вас.

— Я называю моим врагом всякого, кто восстанавливает против меня мои города, а эта женщина подняла против меня Толедо. Я называю моим врагом всякого, кто вооружает моих братьев против меня, а эта женщина вооружила против меня моего брата, но не Энрике — честолюбца, как ты его сейчас назвал, а моего брата дона Фадрике, лицемера и кровосмесителя.

— Брат мой, клянусь вам…

— Не клянись, ты нарушишь клятву.

— Брат мой…

— А это тебе известно? — спросил дон Педро, доставая из охотничьей сумки Фернана письмо великого магистра.

Увидев это письмо, подтверждавшее, что Фернан был убит, это попавшее в руки короля доказательство его любви, великий магистр почувствовал, как его оставляют последние силы. Он преклонил колено перед доном Педро и стоял так некоторое время, склонив голову под тяжестью несчастий, которые он предвидел. Шепот пробежал по группе изумленных придворных, находившихся на другом конце галереи; Фадрике, на коленях перед братом, явно умолял о чем-то своего короля; если он упрашивал короля — значит, он виновен; придворные даже помыслить не могли, что дон Фадрике мог бы просить за другого человека.

— Сеньор, призываю в свидетели Бога, — сказал дон Фадрике, — что я не виновен в том, в чем вы обвиняете меня.

— Скоро ты сам скажешь Богу об этом, — ответил король, — потому что я тебе не верю.

— Моя смерть смоет пятно позора, — сказал великий магистр. — И тогда выяснится, что я не замешан в преступлении.

— Не замешан?! — взревел дон Педро. — Ну а что ты на это скажешь?

И в порыве ярости король наотмашь ударил по лицу брата письмом, которое дон Фадрике написал Бланке Бурбонской.

— Хорошо, — отпрянул назад дон Фадрике. — Убейте меня, но не оскорбляйте! Мне давно известно, что мужчины превращаются в трусов, живя в окружении льстецов и рабов!.. Ты трус, король! Ведь ты посмел оскорбить пленника!

— Ко мне! — вскричал дон Педро. — Стража, ко мне! Взять его и казнить!

— Не спеши, — перебил его дон Фадрике, величественно вытянув руку и останавливая брата. — Твою ярость сдержит то, что я тебе скажу. Ты заподозрил невинную женщину и оскорбил короля Франции своим подозрением, но оскорбить Бога не в твоей власти. Поэтому перед тем, как ты казнишь меня, я хочу помолиться, мне нужен час для беседы с небесным Повелителем. Я ведь не мавр какой-нибудь!

Дон Педро почти обезумел от гнева. Однако он сдержался, потому что вокруг были люди.

— Ладно, даю тебе этот час, — сказал он. — Ступай!

Все свидетели этой сцены похолодели от ужаса. Глаза короля пылали, но и взгляд великого магистра метал молнии.

— Будь готов через час! — крикнул вслед ему дон Педро, когда дон Фадрике выходил из комнаты.

— Будь спокоен, для тебя я все равно умру слишком рано, ведь я невинен, — ответил молодой человек.

Целый час он провел в своей комнате наедине с Господом, и никто его не беспокоил; когда час прошел, а палачи так и не явились, он вышел на галерею и крикнул:

— Ты заставляешь меня ждать, дон Педро, час прошел. Вошли палачи.

— Какой смертью я должен умереть? — спросил дон Фадрике.

Один из палачей вытащил меч.

Фадрике внимательно осмотрел его, пальцем попробовал остроту лезвия.

— Возьмите мой, — предложил он, вынимая из ножен меч, — он острее. Солдат взял этот меч.

— Когда вы будете готовы, великий магистр? — осведомился он.