Онлайн книга «Умру вместе с тобой»
|
– Какое же это варварство! – сетовал и доктор Унковский. – И не надо убеждать себя, Сережа, что мы в этом не участвуем. Что мы врачи, нанятый персонал здесь, в колониях, и мы просто лечим тут людей. Нет, мы такие же варвары. Мы тоже лесорубы. Мы все здесь грабители и захватчики. Это разграбление. Нельзя разрушить то, что сохранялось столетия, тысячелетия нетронутым, и сказать – вот мы расчистили место и несем сюда свет цивилизации. Мы все изменим, преобразуем, сделаем привычным, удобным, прогрессивным – в нашем понимании. В Африке, Сережа, эти наши белые штучки не пройдут. Этот лес… он еще посчитается с нами. Он отплатит нам так, что мало не покажется. Увы… Доктор Унковский уехал: его ждали с консультациями на других лесозаготовках, плантациях, селениях. И они остались одни. Но Вилли Сибрук пока не выказывал желания покинуть их и вернуться в Аккру – колониальную столицу Золотого Берега. Мещерский тоже пока не мог отпустить его: пациент нуждался в наблюдении еще несколько дней. Финиковая болезнь подвержена рецидивам. Однажды вечером они сидели у костра, когда солнце уже зашло и работы прекратились. Полог больничной палатки был откинут. Мещерский стерилизовал шприцы в автоклаве на спиртовке. – Бенни, я должен сделать тебе инъекцию. Ты совсем забросил таблетки. Не хочешь пилюли, будем колоться, – сказал он голосом строгого доктора. Бенни пытался завести патефон – все ту же пластинку с фокстротом. Начал расстегивать пуговицы своей рубашки. Потом просто сдернул ее через голову. Повернулся к Мещерскому. – Тебе нравится меня колоть, детка. Ну, истязай меня, эскулап. Мещерский смотрел на его торс. Мускулы, сплошные несокрушимые мускулы. Бенни Фитцрой был великолепно сложен. Мещерский взял шприц и подошел к нему. Протер тампоном со спиртом предплечье. Бицепсы. Сколько же силы в Бенни Фитцрое, сколько энергии и красоты. На груди Бенни ниже татуировки – старый шрам, след от немецкого штыка, полученный в битве при Махива. И на боку – шрам, след от копья воинов массаи, там же, в битве при Махива. Мещерский сделал укол. Вилли Сибрук наблюдал за ними через откинутый полог палатки. Мещерский начал аккуратно убирать лекарства и шприцы. А Бенни, как был без рубашки, вернулся к костру и сел на раскладной стул напротив Сибрука. Мещерский слышал, как тот негромко спросил его: – Больно было? – И усмехнулся. – Если вашему другу нравится делать вам инъекции, то вам, Бенни, нравится, когда он это делает с вами. Что-то не осознанное, да? Но порой причиняющее беспокойство и… радость? Нет? У меня за эти дни сложилось впечатление, что вы очень привязаны другу к другу. – Да. И что вам до этого? – спросил Бенни Фитцрой. – Ну, мне всегда было любопытно, что мужчины… нет, какой-то конкретный мужчина готов сделать… на что он готов пойти, на какие жертвы ради дружбы. Ради другого мужчины, своего товарища. – Вы такой любопытный человек, Вилли? – Да. Но кроме шуток. На что вы готовы пойти ради своего друга? Чем пожертвовать? – Ну, если бы мы с ним влюбились в одну леди, я бы, пожалуй… уступил бы ее ему. Самоустранился. И сплясал на его свадьбе. Такая жертва сгодится? Вилли Сибрук тихо рассмеялся и кивнул. Сергей Мещерский слышал этот разговор. Он вышел из палатки. И подошел к патефону, начал вертеть ручку. Puttin on the Ritz. Это даже забавно… Бенни, оказывается, готов на жертвы ради него. И в этот момент они услышали громкие крики со стороны навесов, где спали рабочие. Шум. Голоса. Дикая тревога. Ужас. Бенни Фитцрой вскочил на ноги, достал из кобуры свой «уэбли-скотт». Сергей Мещерский, как всегда, растерялся – снова лесные туземцы, которых они в прошлый раз даже не видели? Но сейчас не звучало никаких тамтамов. Черный густой лес окружал их со всех сторон, и лишь пламя костров сдерживало тьму… Они пошли на крик. Бенни с обнаженным торсом шел впереди – спокойно, со всем своим хладнокровием. Мещерский и Сибрук держались за ним – не надо, чтобы рабочие поняли, что и они тоже встревожены. В свете костра и зажженных факелов они увидели, на что именно указывают рабочие. Это было дерево – совсем рядом с навесами. Комбретовое дерево. На одном из его нижних суков что-то висело. Словно игрушка на рождественской елке в дни детства Мещерского в России. Но это была не игрушка. В свете факелов Мещерский с содроганием увидел, что это нечто красное и белое… кость… ошметки плоти и… кровь… Это была нижняя челюсть человека, выдранная из черепа и лишенная зубов. Они ошарашенно смотрели на комбретовое дерево. – Совсем свежий. – Бенни отнял у одного из рабочих палку, которой тот вооружился, и поддел страшную находку, сбросил ее на землю. Рабочие в панике отпрянули назад. – Этого не было, когда они ужинали. Это появилось только что. – Бенни внимательно оглядывал дерево и другие деревья и лес позади навесов. – Кто-то тайком пробрался в лагерь не далее как полчаса назад. Залез на дерево и повесил это на сук. Наши лесные невидимки? Вы что-то видели? – спросил он рабочих. Те мотали головами, пятились, жались поближе к костру. – Вас предупреждают, – сказал Вилли Сибрук. – Кто? – спросил Мещерский. – Они. Лес. Пока вас только предупреждают, чтобы вы не заходили дальше. А лучше бы совсем ушли отсюда. Будут и другие предупреждения. – Похороните это, – приказал Бенни Фитцрой рабочим, указывая на вырванную человеческую челюсть, лишенную кожи и зубов и словно обглоданную. Но никто из рабочих не хотел касаться жутких костей. – Я сказал взять лопату и похоронить! – заорал Бенни и выстрелил из своего револьвера в воздух. – Ну! Остолбенели, что ли! Взять лопату! Похоронить! Двое рабочих побежали за лопатами. Похороны состоялись за пределами лагеря на опушке. Они присутствовали все, словно неизвестный покойник (а человек, у которого вырвали челюсть, уж точно не жилец) был им всем близок и дорог. Пока рабочие копали ямку, Бенни стоял со своим револьвером на страже, озирая черные глухие молчаливые джунгли – ни криков ночных птиц, ни песен древесных лягушек, ничего. Тишина. Тьма. Эта непроглядная тьма снилась Сергею Мещерскому той ночью. Крутилась, крутилась, крутилась черная пластинка под иглой патефона. И они все на ней, словно игрушечные фигурки, вырезанные из костей. Он проснулся в палатке от шума. Постель Бенни снова была пуста – тот даже и не ложился. Дежурил всю ночь по лагерю. Спозаранку у административной палатки выстроилась длинная очередь рабочих, пожелавших немедленно получить расчет и свалить с лесозаготовок. Бенни Фитцрой стоял и мрачно созерцал эту новую напасть. – Они уходят, да? – спросил Мещерский. – Они бегут. Сначала болезни, а теперь эта штука ужасная. |