Книга Похищенная, или Красавица для Чудовища, страница 64 – Валерия Чернованова

Несмотря на глухой час, оборотни не спали. С десяток пылающих куч хвороста, расположенных в отдалении от хижины советов, и ярко полыхавший посреди поляны костер свидетельствовали о том, что лугару бодрствовали. Как будто знали, что этой ночью к ним нагрянут незваные гости.

Кейран спешился и помог слезть с лошади Мишель. Она опасливо вертела головой, исподлобья поглядывая на приближающиеся к ним высокие смуглые фигуры. Многие мужчины лугару были обнажены по пояс, женщины носили светлые платья простого кроя. Их густые темные волосы, разделенные на прямые проборы, были заплетены в толстые косы. Головы большинства мужчин были обриты, за исключением длинных пучков волос, в которых путались крашеные перья.

Из толпы, обступившей пришельцев, отделился высокий крепкий мужчина, при виде которого Мишель почувствовала себя совсем крошечной. Грубо разрисованная маска мешала рассмотреть лицо дикаря, но ей почему-то подумалось, что он может быть одного возраста с мистером Сагертом. Уже немолодой, но еще достаточно сильный. Уж точно будет посильнее Кейрана, который по сравнению с великаном казался тщедушным мальчишкой.

Свободные одежды лугару ниспадали до самых пят. Голову мужчины покрывал совершенно нелепый, по мнению Мишель, сделанный из перьев головной убор, чем-то похожий на распушившийся хвост павлина.

Кейран шагнул вперед, загораживая собой девушку, и заговорил на незнакомом ей языке. Мишель удалось разобрать только одно слово – «сагамор», значение которого ей было известно. Так почтительно лугару обращались к своим вождям.

Оборотень молча выслушал Донегана и так же молча посторонился. А с ним расступились и остальные, пропуская путников к костру. Мишель мало что знала об обычаях лугару, но в памяти всплыл давнишний рассказ О’Фарреллов о дикарях. Братья утверждали, что оборотни приглашали к костру только тех, к кому были расположены, и она облегченно выдохнула.

– Пойдем! – Кейран взял ее за руку и повел за собой.

Мишель вздрогнула, услышав резкий окрик одной из женщин, что обступили их со всех сторон и теперь рассматривали с таким пристальным вниманием, словно видели перед собой подстреленную на охоте дичь, из которой можно будет приготовить густой наваристый суп.

– Нас просят сесть, – пояснил Донеган, указывая на постланные возле костра похожие на чернильные кляксы медвежьи шкуры.

– А я думала, хотят съесть, – мрачно пошутила Мишель и, беря пример со своего спутника, послушно опустилась на колени.

Кейран уселся, скрестив ноги, замер в совершенно расслабленной позе, будто ночные посиделки возле костра в окружении оборотней были для него обычным делом. Его безмятежный, невозмутимый вид окончательно успокоил Мишель, и она, позабыв о своей тревоге, принялась украдкой смотреть по сторонам. Изучать поселение и дикарей, которых прежде ей встречать не доводилось.

Из-под полуопущенных ресниц она с интересом наблюдала за тем, как несколько волчиц в человеческом обличье, подступив к жаркому пламени и что-то негромко напевая, начинают двигаться в такт своим напевам, то подаваясь к костру, то бесшумно от него отступая, обходя по кругу и замирая на какую-то долю секунды, а потом снова увлекая себя в этот мистический танец. Тягуче-медленно, плавно взмывали в черное небо их тонкие в браслетах руки, извивались подобно языкам пламени, и низкие глубокие голоса разносились по всей поляне.

– Что они делают? – подавшись к Кейрану, шепнула Мишель. Как зачарованная следила она за движениями стройных гибких фигур, за отбрасываемыми ими тенями, что скользили по земле и танцевали вместе со своими хозяйками.

Если дикий танец прислужниц Мари Лафо в ту роковую ночь ее напугал и вызвал лишь одно желание – заткнуть уши и зажмуриться, то от волчиц не хотелось отводить взгляда.

– Приветствуют в танце свое божество. Многоликую Эстсанатлеи, – так же тихо ответил Кейран. – В песне они взывают к ней, чтобы богиня услышала их призыв и откликнулась на их просьбу.

– Связанную с нами?

– С тобой и со мной, – прикрывая глаза, как будто тоже впадая в транс, в который, танцуя, погружались темноокие красавицы, подтвердил Кейран. – Если Эстсанатлеи будет угодно, она свяжет нас чарами.

– Это еще зачем?! – заволновалась Мишель.

Чары… Опять чары! Ей казалось, она уже насквозь ими протравлена. Магией Королевы, магией бокора. Теперь вот еще лугару поставят на ней свое колдовское клеймо, как на какой-то корове!

Поглощенная своими переживаниями, она не сразу заметила, что перед ней на колени опустилась маленькая темноволосая дикарка и, застенчиво на нее поглядывая, протянула глиняный сосуд.

– Выпей, – кивнул на пиалу Донеган. – Это нужно для ритуала.

Мишель вспомнила о юной служанке в доме Мари Лафо, точно так же предлагавшей ей отведать неизвестного снадобья. Выпив которое, Мишель потеряла над собой контроль, позволила Королеве провести тот жуткий обряд, в результате которого магия связала их с Галеном крепкими узами.

И вот теперь ей фактически предлагали то же самое.

Видя, что девушка колеблется, Кейран повторил, мягко, но настойчиво:

– Мишель, так надо. Сколько раз я еще должен буду пообещать, что все с тобой будет в порядке? Сколько раз доказать, что не желаю тебе зла, чтобы ты все же начала мне доверять?

– Я доверяю тебе, – не слишком уверенно отозвалась Мишель, вдруг снова почувствовав себя в западне.

Затравленно огляделась по сторонам, выхватывая взглядом притаившиеся то тут, то там высокие полуобнаженные фигуры мужчин-оборотней. Они стояли неподвижно во тьме, до которой пламя костра было не в силах дотянуться. Огромные темные статуи, как будто тюремщики. Надзиратели.

С неохотой приняв из рук девочки-лугару питье с резким травяным запахом, Мишель замерла, сжимая миску одеревеневшими от напряжения пальцами.

– Ты не ответил на мой вопрос, – упрямо посмотрела она на Донегана. – Зачем связывать нас магией?

– Если мы будем связаны, твои слова и действия (не все, некоторые) будут отражаться на мне. – Заметив, как у Мишель расширяются глаза не то от удивления, не то снова от страха, Кейран поспешил уточнить: – Это будет односторонняя связь, на тебя она никак не будет влиять. Пойми, Мишель, я должен подстраховаться и обезопасить свою семью.

– Слова, действия? Что ты имеешь в виду? – Мишель нахмурилась, предчувствуя, что следующие откровения Донегана ей не понравятся еще больше.

– Если ты расскажешь о похищении кому угодно, хотя бы заикнешься о том, что натворил Гален, и о нашем семейном проклятии, мне станет плохо. Сама ты ничего не почувствуешь – даю слово. На тебе магия лугару никак не отразится.

– Плохо? Насколько плохо? – одними губами прошептала Мишель.

Она еще не успела глотнуть зелья, а голова уже вовсю кружилась. Танцующие фигуры смазывались перед глазами, сливались с языками рвущегося к звездам пламени. Сами становились этим пламенем.