Книга Когда пируют львы. И грянул гром, страница 168 – Уилбур Смит

– Что за…

– Шрапнель, – проворчал Саул. – Теперь им конец.

Снова треск, и снова, и снова – это пушки буров системы Норденфельта высаживали над равниной свои, словно сделанные из хлопка цветочки дыма, молотя, как цепом, и по артиллерийским орудиям, и по людям, которые все еще продолжали палить из них, и вокруг жужжали и свистели вихри стали.

Но вот за спиной послышались голоса. Сбитый с толку, потрясенный канонадой, Шон не сразу понял, откуда они взялись и о чем говорят. Про пехоту он совсем забыл.

– Эй, там, сомкнуть ряды!

– Сомкнись на правом фланге! Держи строй!

– Не бежать. Спокойно, ребята. Не бежать.

Шон увидел приближающиеся длинные шеренги бойцов, которые местами то выдавались вперед, то отставали и снова выравнивались под окрики офицеров. Они выступали спокойно, двигаясь на равном расстоянии друг от друга, с винтовками наперевес проходили мимо орудий. На равнине у них за спиной оставались бугорки цвета хаки – одни неподвижные, другие корчились и кричали. Как только в шеренге появлялся просвет, он быстро заполнялся под монотонное скандирование офицеров:

– Сомкнись! Сомкнись там, на левом фланге!

– Они идут к железнодорожному мосту, – сказал Шон, чувствуя первое предвестие катастрофы. – Неужели не знают, что он разрушен?

– Надо остановить их! – крикнул Саул, вставая рядом с Шоном.

– Почему эти дураки не следуют нашим указаниям? – прокричал свой вопрос Шон, ответа на который не существовало.

Впрочем, он кричал, чтобы выиграть время, оттянуть то мгновение, когда надо будет покинуть свое ненадежное травяное укрытие и выйти на открытое место, где землю поливает шрапнель и свистят винтовочные пули. К нему снова вернулся страх, жуткий страх. И выходить туда совсем не хотелось.

– Пошли, Шон! Надо остановить их! – крикнул Саул и побежал.

Он напоминал маленькую, худую обезьянку, которая, дурачась, пустилась вслед уходящей вперед пехоты. Шон набрал в легкие побольше воздуха и секунду удерживал его, а потом бросился следом.

В двадцати ярдах впереди от первой шеренги быстро вышагивал длинноногий офицер с обнаженной саблей в руке.

– Эй, вы! – крикнул ему Шон, размахивая шляпой, чтобы привлечь его внимание.

Ему это удалось. Офицер остановил на нем сверкающий взгляд острых, как пара штыков, голубых глаз, и навощенные кончики его седых усов дернулись. Он зашагал к Шону с Саулом.

– Вы не туда идете! – закричал Шон звенящим от волнения голосом. – Железнодорожный мост взорван, там вам не перейти!

Офицер подошел к ним и остановился:

– А кто вы такие, черт вас побери, простите за грубость?

– Разведчики… – начал было Шон и тут же испуганно подскочил: винтовочная пуля вонзилась в землю прямо между его ногами. – И спрячьте подальше эту дурацкую саблю… каждый бур за Тугелой откроет на вас охоту.

Офицер – судя по знакам отличия, полковник – нахмурился:

– Прошу обращаться ко мне по форме, сержант…

– К черту форму! – заорал на него Шон. – Разворачивайтесь и идите туда, к другому мосту! – Он взволнованно вытянул руку в сторону железных конструкций, виднеющихся слева за деревьями терновника. – Если пойдете дальше, вас порвут в клочья.

Полковник еще мгновение сверлил его взглядом колючих глаз, потом поднес к губам серебряный свисток и пронзительно засвистел.

– Ложись! – закричал он. – Ложись!

Первая шеренга немедленно упала в траву. Шагающие за ней остальные шеренги заколебались, потеряли стройность.

– Слушай мою команду! – снова прокричал он. – Всем в поселок! Укрыться в домах!

Солдаты рассыпались и побежали – тысячи людей в форме цвета хаки толкались, мчались наперегонки, торопясь под защиту строений Коленсо. Толпа влилась в единственную улицу, и солдаты один за другим ныряли в двери и окна. Не прошло и полминуты, как на виду никого не осталось.

– А теперь объясните, в чем дело! – грозно потребовал ответа полковник, снова повернувшись к Шону.

Шон нетерпеливо повторил все то, что уже сказал; он стоял на открытом месте и очень даже понимал, что за неимением других целей буры сейчас начнут проявлять к ним самый пристальный интерес.

– Вы уверены?

– Да, черт возьми! Конечно уверен! Тот мост разрушен, и они сорвали и побросали в реку все заграждения из колючей проволоки. На противоположный берег там вы ни за что не попадете.

– Пойдемте со мной, – сказал полковник и зашагал к ближайшему домику.

Шон держался рядом с ним. Много позже он сам не мог понять, как это ему удалось пройти сотню ярдов и не сорваться на бег.

– Ради бога, уберите эту саблю! – прорычал он полковнику, в то время как мимо них, совсем рядом, – фьють, шлеп, фьють, шлеп – проносились пули.

– Что, боитесь, сержант? – спросил полковник и в первый раз улыбнулся.

– Вы чертовски правы, боюсь.

– Я тоже боюсь. Но перед своими людьми нельзя этого показывать, как считаете?

Он подхватил болтающиеся на бедре ножны и сунул в них саблю.

– Как ваше имя, сержант? – спросил он.

– Шон Кортни, Натальский корпус разведчиков. А ваше?

Шон инстинктивно пригнулся, когда мимо головы пролетела очередная пуля, а полковник снова улыбнулся его фамильярности.

– Эйксон. Джон Эйксон. Второй батальон Шотландских стрелков.

Они подошли к домику. Не в силах больше сдерживаться, Шон благодарно нырнул в кухонную дверь и увидел, что Саул уже здесь. Тот выдал Шону сигару и зажег для него спичку.

– Сумасшедшие англичане! – высказался он. – Да и ты тоже хорош… шагает себе не торопясь, когда кругом пули свистят.

– Ну хорошо, Кортни, – сказал Эйксон, входя за Шоном на кухню. – Давайте-ка обсудим наше положение.

Пока Шон рассказывал ему все в подробностях, он молча слушал. Шону пришлось почти кричать, чтобы перекрыть свист пуль, взрывы снарядов артиллерии буров и грохот не менее тысячи винтовок системы Ли-Метфорда, отвечавших из каждого окна и двери деревушки. Кухня здесь использовалась еще и как перевязочный пункт, и шум боя сопровождался стонами и криками раненых.

Шон закончил, и Эйксон, отвернувшись, подошел к окну. Он смотрел на железнодорожные пути, где стояли пушки. Тяжелые орудия выстроились там прямо как на учебном плацу. Но теперь пушки молчали. Просачиваясь в укрытие глубокого ущелья – а может быть, оврага, – расположенного в тылу, оставшиеся в живых артиллеристы уносили с собой раненых.

– Бедняги, – прошептал Шон, когда увидел, как убили одного из отступающих артиллеристов; пуля попала ему в голову, сорвав с него шлем, и тот, вращаясь, взлетел вверх, окруженный розовым облаком крови.