Онлайн книга «Сердца трех»
|
Педро взял бутылку и хотел было отбить горлышко. - Стой! - воскликнул Рафаэль. - Тебе же заплатили за то, чтоб ты был честным. - Заплатить-то заплатили, да разве тот, кто дал мне деньги, сам честный? - возразил Педро. - Это же контрабанда. Старик наверняка не платил таможенной пошлины. У него контрабандный товар. Поэтому давайте возблагодарим судьбу и с чистой совестью вступим во владение им. Мы его конфискуем и уничтожим. Не дожидаясь, пока бутылка обойдет круг, Игнасио и Рафаэль достали еще несколько бутылок и отбили горлышки. - "Три звездочки", самое лучшее виски! - в наступившем молчании провозгласил Педро Зурита, показывая на торговую марку. - Понимаете, у гринго не бывает плохого виски... Одна звездочка означает, что это виски очень хорошее; две звездочки - отличное; а три звездочки - великолепное, замечательное, лучше быть не может. Уж я-то знаю. Гринго - мастаки по части крепких напитков. Наша пулька их не устроит. - А четыре звездочки? - спросил Игнасио; голос его звучал хрипло от водки, глаза маслянисто блестели. - Четыре звездочки? Друг Игнасио, четыре звездочки - это либо мгновенная смерть, либо вечное блаженство. Не прошло и нескольких минут, как Рафаэль, обняв другого жандарма, уже называл его "братец" и утверждал, что человеку очень мало нужно здесь, на этой земле, для полного счастья. - Старик - дурак, трижды дурак и еще трижды три раза дурак, - отважился вставить Аугустино, жандарм с мрачной физиономией, который впервые за все это время раскрыл рот. - Да здравствует Аугустино! - воскликнул Рафаэль. - Смотрите, какое чудо сделали три звездочки! Сняли замок со рта Аугустино! - И еще раз трижды три раза дурак ваш старик! - орал пьяным голосом Аугустино. - Этот божественный напиток был при нем, в полном его распоряжении, он целых пять дней ехал из Бокас-дель-Торо и ни разу не приложился! Да таких дураков надо голышом сажать на муравейник, вот что я вам скажу! - Старик - жулик, - прокудахтал Педро. - Когда он завтра утром явится сюда за своими "тремя звездочками", я арестую его как контрабандиста. Это всем нам будет зачтено в заслугу. - Если мы уничтожим доказательства - вот так? - спросил Аугустино, отбивая горлышко еще у одной бутылки. - Мы оставим доказательства - вот так! - возразил ему Педро, хватив пустой бутылкой о каменный пол. - Слушайте, друзья, давайте договоримся. Ящик был очень тяжелый. Его уронили. Бутылки разбились. Виски вытекло - и таким образом мы узнали о контрабанде. Ящик и разбитые бутылки будут достаточным доказательством. По мере того как запас спиртного уменьшался, шум все возрастал. Один жандарм затеял ссору с Игнасио по поводу забытого долга в десять сентаво. Двое других, усевшись в обнимку на полу, горючими слезами оплакивали свою несчастную семейную жизнь. Аугустино витиевато и многословно излагал собственные философские воззрения, в основе которых лежала мысль, что молчание - золото. А Педро Зурита, расчувствовавшись, доказывал, что все люди - братья. - Даже арестантов я люблю, как братьев, - еле ворочая языком, говорил он. - Жизнь - грустная штука. - Слезы брызнули у него из глаз; он умолк и глотнул еще виски. - Арестанты для меня - все равно что родные дети. У меня сердце кровью исходит за них. Смотрите! Я плачу. Давайте поделимся с ними. Пусть и они познают хоть минуту счастья. Игнасио, возлюбленный брат мой, сделай мне одолжение - видишь, я рыдаю на твоем плече. Отнеси бутылочку этого эликсира гринго Моргану. Скажи ему, что я очень горюю: мне так грустно, что он завтра будет повешен. Передай ему мой привет и попроси выпить: пусть он будет счастлив сегодня. Игнасио отправился выполнять поручение, а жандарм, который однажды спрыгнул на арену во время боя быков в Сантосе, заревел: - Быка мне сюда! Быка! - Ему хочется, этому славному малому, обнять быка и сказать, как он его любит, - пояснил Педро Зурита, проливая потоки слез. - Я тоже люблю быков. Я люблю всех божьих тварей. Я люблю даже москитов. Мир прекрасен. В нем царит любовь. Мне б хотелось иметь льва, чтоб я мог играть с ним... Мотив старой пиратской песни, которую кто-то громко насвистывал на улице, привлек внимание Генри, он бросился было к окну, но, услышав скрежет ключа в дверном замке, поспешно лег на пол и притворился спящим. В камеру, пошатываясь, ввалился пьяный Игнасио и торжественно протянул Генри бутылку. - С наилучшими пожеланиями от нашего добрейшего начальника Педро Зуриты, - пробормотал жандарм. - Он сказал, чтоб ты напился и забыл, что завтра ему придется вздернуть тебя. - Мои наилучшие пожелания сеньору Педро Зурите, и скажи ему от моего имени, чтоб он убирался к черту вместе со своим виски, - ответил Генри. Тюремщик выпрямился и даже перестал пошатываться, точно сразу протрезвел. - Очень хорошо, сеньор, - сказал он, вышел из камеры и запер за собой дверь. Генри стремглав кинулся к окну и очутился лицом к лицу с Френсисом, который тотчас просунул ему сквозь решетку револьвер. - Привет, дружище, - сказал Френсис. - Мы тебя мигом отсюда вызволим. - В руках он держал две шашки динамита с взрывателями и капсюлями. - Смотри, что я принес, - это лучше всякого лома. Беги в самый дальний угол - pronto! - в этой стенке скоро будет такая дыра, что через нее даже наша "Анджелика" сможет пройти. Кстати, "Анджелика" стоит тут |