Онлайн книга «Утерянное Евангелие. Книга 3»
Князь Ярослав сидел в своих хоромах, на столе перед ним находился деревянный макет храма Святой Софии. Киевский князь был очень увлечен этой затеей: вместо деревянной церкви Святого Климента, построенной его отцом, возвести из камня новый главный православный храм Великого Новгорода. Перед князем плавно расхаживала княгиня Ингигерда в длинной парчовой тунике, расшитой золотом. — В любви ты намного искуснее, чем в ведении войны, — сказал Ярослав своей жене, намекая на то, как она возглавила войско против полоцкого князя Брячислава Изяславича и попала к нему в плен. Ярослав носил длинные усы, торчащие в разные стороны, а бороду брил. Он был одет в синюю шерстяную тунику с круглым оплечьем, вышитым бежевыми треугольниками. — Твой бывший жених стал слишком неосторожным. Как и ты сама, — упрекнул жену князь. — Ты знал, какую женщину берешь в жены, — ответила Ингигерда и вздернула подбородком так, что большие золотые серьги в ее ушах качнулись. — И тебе это даже нравилось. — Да, ты права… — согласился Ярослав. — Но я говорю о твоем тонком понимании мужчин, а не о твоей любви к ним. Княгиня отвернулась к окну. Князь кликнул посыльному: — Пусть придет воевода! Посыльный возник в дверном проеме, поклонился и скрылся. — Он должен был руководить армией, — продолжал ворчать Ярослав. — Но нет, ты настояла на своем. И у нас в результате Брячислав — киевский наместник. Вошел воевода Эймунд Рингсон. — Эймунд, — обратился к нему Ярослав. — Ты возьмешь на себя командование норвежской армией короля Олафа Толстого. — Но, мой князь, я боюсь, что еще не время, — позволил себе возразить воевода. Ярослав встал и, подняв бровь, посмотрел на Эймунда. Ингигерда пребывала в смятении чувств. — У тебя есть наше разрешение, воевода, — наконец вымолвил князь. — Можешь отказаться. — Я благодарю великого князя за благосклонность ко мне! — слегка поклонился воевода, приложив по русскому обычаю правую ладонь к груди в темно-коричневой шерстяной тунике. Ингигерда подошла к мужу в знак признательности за это «наше разрешение». Эймунд Рингсон развернулся и твердыми шагами, по-военному, вышел. * * * В палатах княгини Ингигерды расхаживал туда-сюда ладожский ярл Регнвальд Ульвсон. Он был пышно разодет по поводу визита в Хольмгард и держал свой позолоченный шлем под мышкой. Стремительными шагами, так, что сзади развевался лиловый плащ, вошел Олаф Харальдсон. — Здравствуй, Олаф! — поприветствовал короля в изгнании ладожский ярл. — Великая княгиня Ингигерда Олафсдоттер хочет тебя видеть. Срочное дело. — Сегодняшняя ситуация не позволяет мне столь частые аудиенции у княгини, — возразил король. — Великая княгиня находится в своем городе Альдейгьюборге, русы называют ее город, реку и озеро «Ладога», это недалеко отсюда. Попутный ветер и быстрая ладья превратят поездку в небольшую прогулку. — Да, — согласился норвежец. — Попутный весенний ветер — это то, что мне нужно! Олаф учтиво поклонился Регнвальду: — Я благодарю тебя, ярл! Палаты княгини они покинули вместе. * * * Князь Ярослав принимал воеводу Эймунда в покоях, сидя на ложе. В руке у него был камень из черного вулканического стекла. Князю жаль было отрываться от беседы с голосом Иисуса. Агата, первая жена Ярослава, была гречанкой, и он хорошо знал ее язык, поэтому много времени проводил со своим сокровищем — Камнем Святого Климента, привезенным ему Гудрун, женой покойного брата Бориса. — Мой князь, — докладывал Эймунд. — Как только она прибыла в Ладогу, то сразу послала за Олафом Толстым. — Мой гость играет в опасную игру, — задумчиво сказал Ярослав. — Я бы сказал, что для него существует опасность стать еретиком… — Великий князь, — Эймунд понял, что Ярицлейв думает о чем-то своем. Норвежец обошел трон и встал слева от Ярослава. — Она примет его в своей личной резиденции, чтобы никто не мог слышать, о чем будет идти речь. — Если никто не будет слышать, о чем у них речь, так во имя Господа Бога и всех святых, почему же меня должно волновать, с кем моя супруга хочет поговорить? — спросил Ярослав, не глядя на своего воеводу. — Это не мое дело. И уж точно не твое! Эймунд отошел от княжеского ложа, чтобы иметь возможность всплеснуть руками: — Речь идет не о дружеской беседе, а о прелюбодеянии! — Русь и Норвегия — друзья, мой воевода! — отрезал князь. — Но Олаф Толстый не друг, мой князь! Он сделал из твоей жены себе любовницу! — наконец решился прямо заявить Эймунд. — Норвегия попала в зависимость от английского короля, — ушел от щекотливой темы князь. — Олаф все еще хочет отвоевать свое королевство, он не отважится что-либо предпринять в ущерб великому киевскому престолу. А Ингигерда оказывает большое влияние на отношения нашего государства с королевствами Северной Европы… * * * Великий киевский князь Ярослав Владимирович и его супруга княгиня Ингигерда Олафсдоттер принимали гостей в официальном тронном зале. Беседовала в основном Ингигерда, одетая в пурпурный плащ. Ее волосы украшала золотая диадема. Князь в золотом парчовом плаще больше интересовался изменениями в чертежах предстоящей стройки храма Святой Софии. — Король Норвегии Олаф Харальдсон! — объявил дворецкий. В княжескую палату вошел Олаф Толстый в сопровождении брата Харальда Сигурдсона. Они подошли к тронам и учтиво поклонились. — Великий князь! — обратился к Ярославу норвежский король в изгнании. — Великая княгиня! — обратился норвежец к своей любовнице. Та посмотрела на него чуть искоса. — Норвегия приветствует вас в моем лице, — продолжил Олаф. — Я почтительнейше благодарю за милостиво предоставленное мне убежище. — Он ловкий дипломат, — нарочито громко заметил Эймунд Рингсон. — В одно мгновение он сделал свои проблемы нашими… — И какие проблемы его волнуют? — спросил у воеводы великий князь, оторвавшись от чертежа. — Английский король Кнуд — вот самая главная проблема! — ответил Олаф. — Он подчинил себе Данию, Англию, Норвегию и половину Швеции… — Ты полагаешь, — прервала его Ингигерда, — что Норвегия и Русь должны вместе… — Такой альянс кажется мне естественным, — в свою очередь не дал ей договорить Олаф. — А-а-а-а, Норвегии выгода, а Руси все тяготы войны, — заключил Ярослав, сызнова углубившись в чертеж. — Опасность невелика, — пояснил Олаф. — В настоящий момент между норвежскими бондами царит разногласие, не все они хотят подчиняться узурпатору. Ситуация для нас благоприятная. |