Книга Утерянное Евангелие. Книга 3, страница 9 – Константин Стогний

— Святоша ^[4]? Лестное сравнение. Я его не достоин, Виталий Евгеньевич.

Народный избранник был готов кинуться на священнослужителя с кулаками, но удержался. Через калитку на дорожку из тротуарной плитки к маленькой старой часовне вышла вереница прихожан и, завидев отца Антипа, принялась креститься и кланяться.

— Батюшка, благословите!

— Спаси вас Господь! — откликнулся Антип и трижды перекрестил верующих.

Откланявшись, паства проследовала к часовне.

— Спаси вас Господь! — повторил Антип, обращаясь уже к Шитому и, повернувшись к храму, засеменил вслед за своими прихожанами…

Ты слишком часто вырубаешься, Лавров. Сил не хватает? Пора заканчивать разъезды…» — думал Виктор с закрытыми глазами.

Какой ценнейший навык давно минувших дней — уметь приходить в себя с закрытыми глазами, не подавая признаков жизни. Этоумение концентрироваться даже на подсознательном уровне может быть полезно для человека, попавшего в плен, дабы усыпить бдительность охраны. Не открывая глаз, нужно пользоваться другими качествами: сначала прислушаться, принюхаться, почувствовать кожей, что происходит вокруг, а уж потом принять решение, как вести себя дальше.

Что слышал Виктор? Слабо угадывающееся пение каких-то птиц за окном. Значит, не пустыня.

Что обонял журналист? Запах лекарств. По всей видимости, он находился в медицинском учреждении. Если не слышно шагов и голосов вокруг — значит, отдельная палата.

Что осязал он? Руки не связаны, уже хорошо. В комнате, кроме него, больше никого нет. Любой человек чувствует постороннее присутствие в помещении, даже отвернувшись лицом в стене.

Итак, если руки и ноги не связаны — значит, все не так уж плохо.

Что с одеждой? Какая-то тонкая ткань на теле. Похоже на хлопчатобумажную… Нижнее больничное белье… Понятно: кто-то переодел. Для того чтобы содержать человека под стражей, необязательно его переодевать.

И последнее. Что он помнил? Море, Ислам на плечах, неимоверный зной и влажность, красные круги перед глазами… Салман — предводитель местных бандитов… «Так почему же я еще жив?» — думал Виктор, принимая решение открыть глаза.

Лавров сразу узнал плохо побеленные потолки лазарета благотворительный миссии Аниссы Абрар. Допотопный вентилятор, который, должно быть, в последний раз работал еще до гражданской войны, взялся ржавчиной по краям лопастей. А это что?.. Виктор только сейчас понял, что лежит под капельницей. Штатив с почти закончившимся флаконом какого-то лекарства стоял в изголовье, в вене локтевого сгиба торчала игла. «Так. Хоть не в плену, уже хорошо. А где Ислам?» — Журналист не собирался разлеживаться, тем более когда от него по-прежнему зависели жизни людей: и заложников «Карины», и его нерадивого товарища Ислама.

Виктор немного подождал, пока флакон с препаратом закончится. Никто не пришел снять капельницу, и украинец спокойно сел, вынул из вены иглу, сжал руку в локте и поднялся. Лавров не ошибся: на нем было обычное хлопчатобумажное белье. Рядом на спинке стула лежал больничный халат. Вот только тапочек не было. Очевидно, в клинике доктора Аниссы не нашлось обуви сорок шестого размера. Надевая халат, журналист почувствовал боль во всем теле сразу. Так бывает, когда после долгого перерыва переусердствуешь в тренажерном зале. Ноги будто налиты свинцом и совершенно не сгибались. Виктор сделал два шага и, не удержавшись, плюхнулся на тот же стул со спинкой. Ему казалось, что все это происходит не с ним.

«А голова дурная-дурная», — подумал Виктор. И действительно: ощущения были такие, будто он вчера перебрал, но сегодня голова совсем не болит и от этого хорошее настроение.

«Ты разберись, Витюша, — рассуждал мысленно украинец. — Тело, как после качалки. Голова, как после пьянки… Что ты вчера делал — пил или занимался спортом?»

Набравшись терпения, Лавров кое-как встал и босиком на прямых ногах вышел в крохотный коридор лазарета. Пройдя несколько шагов, оказался у соседней двери — она была приоткрыта. В тонкую щелочку он увидел Ислама, лежащего на койке с тяжелой повязкой на голове.

— Живой, — облегченно произнес журналист. — Успели…

В следующую секунду Виктор почувствовал, что теряет силы. Голова закружилась и… Его подхватил под мышки Салман, вынырнувший неизвестно откуда. Крепкий молодой предводитель группировки не уступал Виктору ни в росте, ни в силе. Он что-то громко закричал на своем родном языке. Ему на помощь с улицы тут же прибежали несколько воинов. Они подняли Виктора и отнесли обратно на койку.

— Сумасшедший белый дурак! — злилась Анисса, набирая в шприц раствор из ампулы.

Виктор лежал на койке и внимал словотворчеству своей спасительницы.

— Мало того, что принес мне рыбака, которого я еле-еле спасла. Так ты и сам туда же стремишься? На тот свет?

Положа руку на сердце, Анисса была рада тому, что Виктор жив.

— Я очень рад нашей встрече, Анисса! — улыбнулся Виктор.

Сомалийка подошла к Лаврову, держа шприц наизготове.

— Повернись к стене и спусти штаны! — скомандовала она.

— А я боюсь уколов.

— Ничего. Укол — не ампутация. Потерпишь. Поворачивайся!

— …Да, тем более, когда укол делает такая красивая женщина, — продолжил Лавров, подчиняясь.

— Ухаживать нужно было 25 лет назад! — отрезала Анисса, вынимая иглу и смачивая место укола спиртом.

— Почему Салман меня не убил?

— Мой сын — не убийца! — сердито ответила врач.

— Ну, раз меня не убил — значит, не убийца. И все же. Почему меня не убили? — настойчиво продолжал расспрашивать украинец.

— А ты что, расстроился? — парировала Анисса. — Лежи спокойно, тебе нельзя напрягаться.

— Доктор! Что со мной? — ехидно спросил Виктор.

— Хочешь знать диагноз? Ты — большой белый дурак! Хоть и отважный!

— Ну-у-у, этот диагноз я знаю! И для этого не нужно быть врачом.

— Зачем ты полез в эту проклятую страну? У тебя же двое детей!

— Знаешь, Анисса, этот вопрос я слышал почти во всех странах мира.

— Ты не сделал то, что хотел?

Анисса прекрасно знала, для чего приехал Виктор: спасти пленников «Карины». Но, как и любая занятая женщина, она привыкла изъясняться лаконично, если только дело не касалось медицины.

— Нет, — грустно ответил украинец.

— А твои друзья? Маломужич и Игорь… живы?