Книга Солнце, страница 148 – Анна Джейн

Глаза Дастина суживаются от злости, но он молчит.

- Моей команде нужны такие люди. Я - певица. И я - одна из семьи Мунлайт. А значит, я привыкла к лучшему. Знаешь, - Диана широко улыбается, держа бокал у самых губ, - что говорит мой отец? Не стоит смотреть на характер, стоит смотреть на способности. Пока человек приносит компании прибыль, он может заниматься чем угодно. Сначала высосать досуха, потом - выбросить. Понимаешь, Дастин, милый?

Диана сама не верит, что произносит эти ужасные слова, за которые всегда ненавидела отца. А теперь она легко и непринуждённо произносит их, чтобы спасти себя от правды. Лестерс ни о чем не должен узнать.

- То есть, - уточняет Дастин, - ты выбросишь ее однажды?

- Естественно, - подтверждает Диана, - как только она станет бесполезной. В этом и весь секрет.

Он смотрит на нее внимательным долгим взглядом и поднимается с диванчика.

- И куда ты? - спрашивает Диана. Десять минут назад она хотела уединиться с Дастином, выплеснуть на него всю свою нерастраченную нежность, а сейчас рада, что он уходит. Она не может больше выносить всего этого. Ей страшно. Ей больно. И ужасно одиноко.

- Прости, должен уехать. Спасибо за разговор, - сухо отвечает Дастин. - Надеюсь, у тебя больше не будет проблем с Уилшером. Всего доброго.

- И тебе. Мой совет - не лезь в это, - срывается против воли с холодных губ Дианы. - Не делай хуже.

- Кому?

- Всем.

Ничего больше не говоря и ни о чем не спрашивая, он уходит.

Диана несколько минут сидит совершенно неподвижно - даже не моргает. Она не понимает, как Лестерс смог подобраться так близко. Все ее чувства к нему улетают, словно испуганные бабочки. И остается страх.

Диана наливает себе еще бокал вина и включает караоке. Зачем-то находит своего «Ангела» и пытается петь - сначала выходит красиво и сильно, но потом появляются хрипы, голос садится, и Диана в ярости швыряет микрофон на пол. Что бы она ни делала, какие процедуры ни проходила, улучшения лишь небольшие. Фониатр утверждает, что во всем виновато состояние ее психики и настаивает на работе с психотерапевтом. Однако Диана все никак не соглашается. И запрещает говорить об этом матери.

Она загнана в клетку. И Санни Ховард закрыла эту клетку своими руками - протянув их из своей собственной клетки.

Они обе заперты.

Они обе страдают.

Они обе на равных.

Но Дастин все равно ищет Санни. Как тогда. А Диана снова остается в пролете.

По ее безупречному лицу текут слезы. Что там Дастин говорил о ее родных? Наверняка глупости. Она бы знала, мать бы точно сказала ей. Наверняка Ховард соврала ему. Наверняка. Она же хитрая. Проклятая рыжая лиса.

Диана убеждает себя в этом, однако червячок сомнения поселяется в ее душе. И плачет, слушая музыку к «Ангелу», которая стоит на репите.

Как ее жизнь стала такой, Диана не знает.

Почему она дошла до этого? Кто она теперь?

Ответа нет. Зато в голове бьётся лишь одна мысль: Диана Эбигейл Мунлайт - дешевка. Уилшер был прав.

Диана разбивает бокал, хватает тонкий осколок и рисует им алую линию на бедре. Линия тотчас начинает расплываться, как будто кто-то провел тонкой кистью по сырому листу. Боль наполняет тело Дианы, и она постепенно успокаивается. А после и вовсе засыпает, и из клуба ее забирает помощник менеджера.

***

Дастин покидает пафосный клуб в самом скверном расположении духа. Диана ничего ему не рассказала, хотя он был уверен - она что-то знает. Дастин читал это в ее ледяных глазах, чувствовал кожей. Но если сначала он надеялся, что Диана даст ему ответ, то потом понял - от нее ему ничего не добиться. Да еще и эти слова... «Мой совет - не лезь в это. Не делай хуже», - что она имела в виду?

Дастин полон решимости добиться правды. Он уверен, что Санни хуже от этого не станет. Почему? Он и сам не знает. В который раз срабатывает интуиция.

- С кем подрался? - спрашивает Хью, который, как обычно, сидит за рулем.

- Ни с кем, - коротко отвечает Дастин.

- А вид такой, будто тебя хорошенько повозили головой по полу, - шутит Хью. Но замечая в зеркале заднего вида пристальный взгляд Дастина, замолкает.

- Ты видел ее? - спрашивает тот.

- Кого - ее? - уточняет Хью.

- Санни Ховард.

- Э-э-э... Нет, - запинается Хью. Машина налетает на какую-то кочку, и они подскакивают.

- Врешь, приятель, - говорит Дастин. - Ты видел ее. На съемках в парке.

- Откуда тебе известно? - спрашивает посерьезневший Хью и догадывается: - Так ты... виделся с ней?

- Виделся, - усмехается Дастин. - Что же ты мне не сказал, приятель?

- Так вышло.

- Кто ты такой, чтобы решать, видеться мне с ней или нет? - спрашивает зло Дастин. - И что за чушь про женитьбу ты ей наговорил? Начитался желтых газетенок и статей в сети?

- Прости. Я не хотел, чтобы она снова сделала тебе больно.

- Вот как? - Дастин откидывается на спинку сидения. - А когда ты за моей спиной спал с Сальмой, ты не думал об этом? Что мне может быть больно?

Хью опускает взгляд. Это дела минувших дней, и ему не хочется вспоминать об этом.

- Это разные вещи, Дастин, - тихо говорит Хью. - Ты же знаешь, что я раскаиваюсь.

- Раскаиваешься? Да ладно. Нет, серьезно, - продолжает актер спокойно. - Мы же были друзьями. А в нее я влюбился как мальчишка. И ты знал это. Что ты чувствовал, когда был с ней? Вам было смешно? Вы вспоминали меня? Она нас сравнивала?

Раньше он никогда не задавал этих вопросов - было слишком больно. Дастин просто старался не думать об этом. Однако старая боль поутихла, а после и вовсе стерлась, оставив едва заметный шрам на душе. Да только вот появилась боль новая - саднящая и жгущая. Непрекращающаяся.

Боль под названием Санни Ховард.

- Сколько раз это было? - продолжает выпытывать Дастин.

- Это было один раз! - взрывается вдруг Хью и резко съезжает на обочину - перед ними блестит черная река, а мимо, словно звезды, проносятся машины.

- С ума сошел?! - кричит актер. Он вне себя от злости. И ярость еще сильнее расцветает в нем, когда Хью выходит из машины, хлопнув дверью. Дастин выскакивает за ним. На улице прохладно и пахнет рекой.

- Какого дьявола? Ты что творишь, идиот? - спрашивает он, понимая, что всегда спокойный Хью вышел из себя.

- Сколько? - Хью кричит в ответ с несвойственным ему надрывом. - Сколько ты еще будешь помнить это, *запрещено цензурой*?!

Дастин отшатывается.

- Да, я переспал с твоей девушкой! Да, она меня, дурака, соблазнила, чтобы узнать пароль от твоего счета! Да, я мудак, который, напившись, предал друга! Но, черт возьми, я всегда раскаивался в этом! Я всегда старался заслужить твое прощение и доверие. Я терпел все, что ты делал. Потому что мне было стыдно. Единственный друг - и я подставил его... - голос Хью становится все тише и тише. И он бьет себя кулаком по груди. - Я действительно не знаю, что еще должен сделать, чтобы заслужить твое прощение. Правда. Я не знаю. Не знаю, хоть душу вынь, - мотает из стороны в сторону головой Хью. - И я не сделал ни хрена плохого. Я пытался помочь, видя, как тебе тяжело без Санни. Наверное, я поступил неправильно. Но я хотел, как лучше. Я же за тобой бегаю как нянька! Ты и понятия не имеешь, сколько мне приходится за тобой прибирать. Ты вообще ничего не знаешь. Ноешь, раздаешь указания, капризничаешь и играешь в звезду сцены. Козлина.