Книга Сердцевинум, страница 33 – Ирис Эрлинг

Вот так, болтаясь между мирами, Рина сразу заметила, когда «Артефактная криптолавка» открылась вновь. Она заглянула к Витольду, и продавец встретил гостью с неожиданной торжественностью.

– Поздравляю. Наслышан о вашей победе. Вы зашли очень кстати, потому что Ее Светлость Ризантелла Орхидская поручила мне передать вам это. – Витольд достал из-под прилавка две внушительные коробки с витиеватыми гербами на крышках. – Она приглашает вас на прием во дворец Подземных Орхидей. Разумеется, она понимает, что вы плохо знаете ее сердцогство, и обещает к завтрашнему вечеру прислать проводника.

Рина оторопела.

– Извините, вообще-то я одна… Тим уехал.

– Ох. А коробки две. Что ж, возьмете обе? Может быть, передадите своему другу. Ее Светлость покорена рассказами о вашем подвиге. Двое детей из другого мира спасли от верной гибели прекрасный образец старого фонда! Беспомощная Канцелярия посрамлена! Ну прямо сюжет романа. Сердцогиня хочет лично познакомиться с героями и даже мне благодарность выписала.

Он похлопал по карману, который оттопыривал свернутый в трубку лист.

– А фамильярам? – спросила Рина. – Их наградят?

– Ну… – задумался Витольд. – Фамильярам благодарности не полагаются. Но оба они теперь считаются особо квалифицированными и могут быть расселены по другим бедствующим домам.

– О нет… а если я попрошу их оставить? Ведь не откажут героине?..

– Это будет весьма странная просьба, – предупредил продавец. – Индивидуальность фамильяров иллюзорна. За счет различий во внешности они кажутся личностями, но на самом деле только степень обученности играет роль, и оставлять двоих способных фамильяров в одном доме – вздор.

Нахмурившись, Рина забрала с прилавка коробки и направилась к двери. Если прежде совесть побуждала рассказать Витольду о Фафероне, то теперь Рина убедилась, что продавец не заслужил ни сына, ни вестей о нем. Но уже у порога она все-таки остановилась и холодно сказала:

– Вы знаете, что это неправда. У них бывают человеческие сердца. Может, даже человечнее, чем у некоторых людей.

И, только краем глаза заметив, как изменилось лицо хозяина лавки, она вышла вон.

Большие коробки в тонкой перевязи лент сладко пахли незнакомыми цветами. Рина несла их осторожно, стараясь не помять, – свою решила оставить вне зависимости от того, что же окажется внутри. Слишком уж красивая.

На крышке горел сложный герб: щит в форме сердца, укрытый богатой накидкой с завязочками, сверху – золотая корона о трех больших зубцах и двух маленьких, с жемчужинами, на щите – цветок. А еще по хитро закрученной ленте тянулся девиз: «Сердце бьется за Истину». Даже не зная сердцогиню, Рина уже прониклась к ней уважением из-за одного только этого герба.

С тоской покосившись на коробку для Тима, Рина решила, что обязательно дождется обещанного проводника. Она обязана рассказать сердцогине историю друга и его бабушки. Может, им смогут помочь. Может, они подались в Сердцевинум – тогда Рина навестит Тима, и они, наконец, объяснятся нормально.

Раскрыв подарок, Рина обнаружила внутри аккуратно сложенную ткань вишневого цвета. Она подняла сверток за лямочку, и над кроватью расправился прекрасный сарафан – точь-в-точь тот, что нарисовался Тимовыми карандашами… Подавив любопытство заглянуть и в чужой подарок, Рина осмотрела свой. В коробке остались блузка, темная пелерина с большим капюшоном, пышный подъюбник и белоснежные гольфы. Растерянная Рина подумала только, где ей теперь достать подходящие туфли.

Рина нацепила сарафан на вешалку, а ту устроила на ручке платяного шкафа – просто чтобы постоянно оглядываться и любоваться. У нее еще никогда не было такой красивой одежды. Костюм для Тима тоже, должно быть, отражал все его мечты, но остался без хозяина… а фамильярам и вовсе ничего не досталось.

Из раскрытой коробки, в которой осталась только невесомая бумага, доносился манящий аромат. Наверное, подарок хорошенько опрыскали духами…

Рина уже погасила свет и собралась ложиться спать, когда ее настигла неожиданная идея. Рина включила ночник и достала из шкафа сумочку со швейными принадлежностями, которые иногда требовались для доработки театральных костюмов. Взяв свою старую игольницу, Рина невольно поморщилась: подушечка-то была в форме сердца. Грустного сердца, утыканного остриями игл и булавок. Ну и кто придумал такую жуть?..

Быстро освободив игольницу, Рина вывернула вишневый сарафан подкладом наружу и аккуратно разложила на кровати. Старый, шерстяной и с карманами тоже отправился на «операционный стол». В руку Рине легли ножницы.

Закончив задуманное, она долго крутилась перед зеркалом в своей обновке. Правда, волновала ее отнюдь не внешность. Она проверяла, не виден ли потайной кармашек, пришитый с внутренней стороны сарафана ровно на уровне сердца. Правильный уровень она выясняла полночи, вооружившись анатомическим атласом и даже прощупав себя в поисках сильнейшего сердцебиения.

В кармане лежал камешек, оставшийся от Фаферона, – чуть теплый, спящий, но все же мерцающий изнутри. Рина помнила все записи в дневнике Витольда и понимала, что многие в Сердцевинуме, как и она сама, могут увидеть светлячка сквозь ткань одежды или сумки. Но и расстаться с камешком Рина не могла. Оставить его дома – все равно что подарить какому-нибудь очередному вору.

И сейчас два сердца были так близко, что ореолы их свечения складывались в один, перекрывая друг друга… По крайней мере, Рина очень надеялась, что не прогадала с расчетом.

– Теперь и я приняла тебя близко к сердцу, – сказала она.

Это был странный сон.

Рина обнаружила себя на ночном берегу, под сенью огромного дерева. Несколько мелких капель упало сверху, и она забралась под самую крону, однако здесь дождик только усилился. Рина подняла глаза и заметила скрытые в листьях белые цветы, почувствовала нежный медовый запах. Дождик оказался сладкой липовой падью.

Рина обошла широкий ствол, весь израненный рисунками-сердцами, и остановилась у скамьи. Почти вплотную к ней подступала черная речушка – длинная трава ушла под воду и колыхалась меж камней. В реке отражались огоньки домов, приютившихся на другом берегу. Небо было звездное и теплое.

Рина вздрогнула, когда кто-то положил руку ей на плечо.

– Ринка, ты совсем другая стала.

Знакомая интонация едва проступала сквозь голос, далекий и чужой. Но сам Тим выглядел так же, как и всегда: растрепанный, непринужденный.

– Тим! Это правда ты? Ты сумел со мной связаться? – затараторила Рина.

– Просто ты скучаешь, поэтому я тебе снюсь, – ответил он.

Рина нахмурилась.

– Ну, по этому месту я точно не скучаю. Я здесь никогда не была. И все-таки оно мне снится.

Тим пожал плечами.