Онлайн книга «Асканио»
|
Когда же экипаж остановился у дворца д'Этамп, девушка по знаку герцогини последовала за ней в домашнюю часовню. Оставшись наедине, соперницы минуту или две молча смотрели друг на друга испытующим взглядом, причем выражение их лиц являло резкий контраст: Коломба казалась спокойной; ее поддерживала вера в провидение и надежда на Бенвенуто; Анна была взбешена этим спокойствием, и, хотя лицо ее заметно исказилось, она старалась подавить гнев, так как рассчитывала на свое могущество и на несокрушимую силу воли, чтобы сломить беззащитную девушку. Госпожа д'Этамп заговорила первая. – Ну вот, мой юный друг, вы и вернулись под власть родителя, – начала она тоном, в котором, несмотря на всю мягкость, звучала скрытая издевка. – Но прежде всего позвольте мне выразить восхищение вашей смелостью. Вы… вы необычайно смелы для своего возраста, дитя мое! – О, сударыня, это потому, что мне помогает бог, – просто ответила Коломба. – О каком боге вы изволите говорить, мадемуазель?.. А-а! Очевидно, речь идет о Марсе! – сказала герцогиня, иронически щурясь, как она привыкла это делать при дворе. – Я знаю только одного бога, сударыня. Бога доброго и милосердного, который заповедал богатым быть щедрыми, а великим – смиренными. И горе тем, кто не признает его, ибо настанет день, когда и он не признает их! – Превосходно, превосходно, мадемуазель! – воскликнула герцогиня. – Да и время сейчас вполне подходящее для проповедей. Я от души поздравила бы вас с талантом проповедницы, если бы не считала, что все это лишь наглая попытка приукрасить бесстыдство вашего поступка. – Я не собираюсь перед вами оправдываться, сударыня. Да и по какому праву можете вы обвинять меня? – слегка пожав плечами, но без раздражения возразила Коломба. – Вот когда меня спросит отец, я повинюсь ему с должным почтением. А если он станет меня бранить, постараюсь оправдаться. А до тех пор, герцогиня, разрешите мне молчать. – Понимаю, милочка! Вас раздражает мой голос. Вы предпочли бы остаться в одиночестве и помечтать о своем возлюбленном. Не так ли? – Никакой шум, даже самый неприятный, не помешает мне думать о нем, сударыня, особенно если мой любимый в беде. – И вы осмеливаетесь открыто говорить о своей любви! – Вы, герцогиня, тоже любите его, но боитесь в этом сознаться. Вот и все различие между вами и мной, сударыня. – Дерзкая девчонка! – вырвалось у герцогини. – Кажется, она бросает мне вызов! – О нет! Что вы, сударыня! Это не вызов – просто я отвечаю на ваш вопрос; вы же сами принуждаете меня к этому. Оставьте меня наедине с моими мечтами, и я не стану мешать вашим замыслам. – Ну что ж, пеняй на себя, дитя мое! Раз ты считаешь себя достаточно сильной, чтобы бороться со мной, раз ты призналась мне в своей любви, признаюсь и я тебе, и не только в любви, но и в ненависти. Ты права: я люблю Асканио и ненавижу тебя! Да и к чему, в самом деле, мне лукавить? Ведь только тебе одной я могу сказать все, ибо тебе никто не поверит, что бы ты ни вздумала болтать обо мне. Да, я люблю Асканио! – Тогда мне жаль вас, сударыня, потому что Асканио любит меня. – Да, Асканио любит тебя. Что ж из этого! Я заставлю его разлюбить. Я обольщу его, а если моих чар окажется недостаточно, я пойду на ложь и даже на преступление. Слышишь? Недаром я Анна д'Эйли, герцогиня д'Этамп! – Асканио отдаст свое сердце лишь той, кто будет любить его по-настоящему. – Да вы послушайте только, что она говорит! – вскричала герцогиня, выведенная из себя самоуверенностью Коломбы. – Уж не думаете ли вы, милочка, что ваша любовь единственная в мире и не сравнима с любовью ни одной другой женщины? – Я не говорю этого, сударыня. Конечно, и другие женщины могут любить так же сильно, как я, но только не вы. – А что ты готова сделать во имя этой хваленой любви, которая, по-твоему, недоступна мне? Чем ты пожертвовала ради нее? Своим одиночеством и безвестностью? – Нет, сударыня, я пожертвовала своим покоем. – От чего ты отказалась ради нее? От нелепого брака с графом д'Орбеком? – Нет, сударыня, я отказалась повиноваться отцу. – Но что можешь ты дать своему возлюбленному? Славу, богатство, власть? – Нет, я просто постараюсь сделать его счастливым. – Только-то! – воскликнула герцогиня. – А у меня для него найдется кое-что получше. Я пожертвую ради него привязанностью самого короля; я брошу к его ногам знатность, богатство, почет; он будет править государством – вот что я дам ему! – Что ж, – с улыбкой возразила Коломба, – значит, ваша любовь даст ему все, кроме самой любви… – Ну, хватит! Довольно нелепых сравнений! – резко прервала герцогиня, чувствуя, что Коломба начиняет брать верх. Некоторое время обе женщины молчали. Коломба держала себя спокойно и непринужденно, а герцогиня заметно злилась. Но мало-помалу лицо ее смягчилось, просветлело, в нем появился проблеск симпатии, естественной или притворной – трудно сказать. Герцогиня первая возобновила прерванную битву, из которой она во что бы то ни стало стремилась выйти победительницей. – Ну, а если бы тебе сказали, Коломба: «Отдай за него жизнь!» Как бы ты поступила? – спросила она почти сердечно. – О! Я с восторгом отдала бы ее! – Я тоже! – воскликнула герцогиня тоном, говорившим если не об искренности ее намерения, то, по крайней мере, о силе страсти. – А честью… – продолжала она, – скажите, пожертвовали бы вы ради него своей честью? – Если под словом «честь», сударыня, вы подразумеваете мое доброе имя, то пожертвовала бы; но если под честью вы понимаете добродетель – нет. – Как, разве Асканио не ваш возлюбленный? – Он мой жених, сударыня, не больше. – Да, оказывается, она его не любит! – воскликнула герцогиня. – Совсем не любит! Честь, это громкое слово, для нее дороже любви. – Ну, а если бы кто-нибудь вам сказал, сударыня: «Откажись ради него от титулов, от власти, пожертвуй благосклонностью короля, и не тайно – это было бы слишком легко, – а так, чтобы все об этом узнали!» Если бы вам сказали: «Анна д'Эйли, герцогиня д'Этамп, покинь свой дворец, откажись от богатства, от придворного общества и смени все это на полутемную мастерскую чеканщика!» Как бы вы поступили, сударыня? – спросила Коломба, потеряв терпение, несмотря на всю свою кротость. – Я отказалась бы сделать это в его же собственных интересах, – вынуждена была сознаться герцогиня, не в силах лгать под устремленным на нее испытующим взором соперницы. – Отказались бы? – Да. – Значит, вы его совсем не любите, сударыня! – торжествующе воскликнула Коломба. – Вы предпочитаете его любви почет – жалкий призрак счастья! – Но я же сказала, что ради него хочу сохранить свое положение! – возразила герцогиня, возмущенная новой победой соперницы. – Я сказала, что хочу с ним делить почет и богатство. Все мужчины рано или поздно становятся тщеславными. |