Книга Медное королевство, страница 117 – Шеннон Чакраборти

Низрин сделала маленький глоток, скорчив гримасу.

– Ты слишком много времени проводишь с джиннами, чтобы так себя вести.

– Видишь? Разве ты не рада, что сняла этот камень с души? – спросила Нари. – Скажи, что я гублю свою репутацию. Жрецы говорят, что я запуталась, а Каве называет меня предателем. – В ее голосе послышалось отчаяние. – Никто из вас не может встретиться со мной взглядом и не хочет со мной разговаривать, так что, видимо, и ты так думаешь.

– Бану Нари… – Низрин вздохнула и сделала еще глоток сомы. – Не знаю, что ты хочешь от меня услышать. Средь бела дня ты лечила десятки шафитов. Ты нарушила заветы Сулеймана.

– Чтобы спасти жизни, – сказала Нари, отчаянно защищаясь. – Жизни невинных душ, подвергшихся нападению со стороны нашего племени.

Низрин покачала головой.

– Не всегда все так просто.

– Значит, ты думаешь, что я не права? – спросила Нари, стараясь скрыть дрожь в голосе. – Поэтому ты со мной почти не разговариваешь?

– Нет, дитя мое, я не думаю, что ты ошибаешься. – Низрин коснулась руки Нари. – Я думаю, что ты умная и смелая, и сердце у тебя доброе. Если я молчу, то только потому, что ты разделяешь упрямство своей матери, и я лучше буду тихо служить тебе, чем потеряю тебя совсем.

– Ты так говоришь со мной, будто я Гасан, – обиделась Нари.

Низрин протянула бутылку.

– Сама спросила.

Нари сделала большой глоток сомы и поморщилась, когда та обожгла ей горло.

– Думаю, я зашла слишком далеко, – призналась она. Холодные глаза Гасана в разрушенном рабочем лагере было нелегко забыть. – Я имею в виду короля. Я бросила ему вызов. Я должна была это сделать, но… – Она замолчала, вспомнив его угрозу изобличить ее как шафита. – Не думаю, что он оставит это безнаказанным.

Низрин помрачнела.

– Он угрожал тебе?

– Не было необходимости. Не напрямую. Хотя я подозреваю, что ссылка Хацет – предупреждение для меня и Али. Напоминание о месте королев и принцесс при его дворе, какой бы могущественной ни была их семья. – Нари с отвращением поджала губы. – Сейчас мы с ним как-то контролируем друг друга, но если что-то изменится… – Она сделала еще один глоток сомы, и у нее закружилась голова. – Я так устала от этого, Низрин. Чтобы просто дышать, нужны заговоры и интриги. Такое чувство, что я ступаю по воде… и, Боже, я хочу отдохнуть.

Слова повисли в воздухе на несколько долгих мгновений. Нари смотрела на сад, на который заходящее солнце отбрасывало тень. В воздухе разливался сладкий запах, почва была влажной от внезапного дождя. Сома в груди приятно покалывала.

Запястье защекотало, привлекая ее внимание, и Нари, взглянув вниз, увидела нежную лозу вьюнка, тычущуюся ей в руку. Она раскрыла ладонь, и на ней расцвел ярко-розовый цветок.

– Дворцовая магия узнает тебя все чаще, – тихо сказала Низрин. – С того самого дня.

– Наверное, дворцу нравится, что я собачусь с Кахтани.

– Я бы не удивилась. – Низрин вздохнула. – Но к слову… У тебя все наладится. Обещаю. Больница почти готова. И хотя я не согласна с участием шафитов, ты вернула что-то жизненно важное для нашего народа. – Она понизила голос. – И за то, что ты сделала для Джамшида, тебя нужно благословить. Молодец, что взяла его под свое крыло.

Нари отпустила цветок, все еще мрачная.

– Надеюсь.

Низрин коснулась ее щеки.

– Так и есть. – Ее взгляд стал серьезным. – Я горжусь тобой, Нари. Возможно, из-за наших разногласий я не совсем ясно выражаюсь, но это так. Ты хорошая бану Нахида. Хороший… как будет это ваше человеческое слово? Врач? – Она улыбнулась. – Думаю, твои предки тоже гордились бы тобой. Боялись бы за тебя… и гордились.

Нари моргнула, ее глаза внезапно увлажнились.

– Я думаю, это самое приятное, что ты когда-либо говорила мне.

– Счастливого Навасатема, – сухо произнесла женщина.

– Счастливого Навасатема, – повторила Нари, поднимая бутылку. – За рождение нового поколения, – добавила она, пытаясь подавить легкую дрожь в голосе.

Низрин выхватила бутылку из ее рук.

– Думаю, с тебя достаточно.

Нари позволила ей забрать напиток, набравшись храбрости, чтобы задать следующий вопрос.

– Ты сказала, что я упрямая… думаешь, я гордячка?

– Не понимаю.

Нари уставилась на свои руки, чувствуя неловкость.

– Будь у меня хоть капля здравого смысла, я бы помирилась с Мунтадиром. Вернулась бы к нему. Дала бы Гасану внука, которого он ждет.

Низрин задумалась.

– Мне кажется, это худшая причина для появления ребенка на свет.

– Это логично. А я всегда была такой, – заметила Нари с горечью в голосе. – Я прагматик. Бессердечный прагматик. Хочешь жить, умей вертеться. Так я и выжила.

Голос Низрин был мягким.

– Но чего ты хочешь, Нари? Чего хочет твое сердце?

Нари рассмеялась, и смех ее прозвучал немного истерично.

– Понятия не имею. – Она посмотрела на Низрин. – Когда я пытаюсь представить свое будущее здесь, Низрин, я ничего не вижу. Я чувствую, что сам акт воображения вещей, которые делают меня счастливой, разрушит их.

Низрин смотрела на нее с нескрываемым сочувствием.

– О, бану Нахида, не думай так. Слушай, Навасатем начинается завтра. Наслаждайся этим. Наслаждайся больницей и парадом. Гасан будет слишком занят наблюдением за всем, чтобы строить планы. – Она помолчала. – Постарайся не беспокоиться о своем будущем с Кахтани. Давай проведем следующие несколько дней, а потом сядем и все обсудим. – Ее голос дрогнул. – Обещаю тебе… очень скоро все изменится.

Нари удалось кивнуть, и спокойные слова Низрин рассеяли страх, охвативший ее сердце. Так было всегда: Низрин с первого дня пребывания в Дэвабаде неизменно присутствовала рядом с Нари. Она спасла ее от различных заговоров гарема и провела Нари, у которой дрожали от страха руки, через бесчисленные процедуры. Она смыла пепел Дары с заплаканного лица Нари и тихо сказала ей, чего ожидать в первую брачную ночь.

И все же Нари вдруг пришло в голову, что за все это время она не уделяла внимания Низрин, и так мало знала о своей наставнице.

– Низрин, можно тебя кое о чем спросить?

– Конечно.

– Ты счастлива здесь?

Низрин удивилась вопросу.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду… – Нари заломила руки. – Ты когда-нибудь жалела, что осталась в Дэвабаде после того, как моя мать исцелила тебя? – Ее голос смягчился. – Я знаю, что ты потеряла родителей во время нападения на вашу деревню. Но ты могла вернуться домой и завести свою семью, вместо того чтобы служить моей.