Книга Безлюдные земли, страница 41 – Арне Даль

Когда Бергера судорожно подбросило на койке в сидячее положение, он понятия не имел, что его разбудило. Может быть, сон, воспоминание, послание из глубин бессознательного. Может быть – при ближайшем рассмотрении, – просто-напросто двое мужчин, стоящих в его камере и держащих его за плечи. Когда они поставили его на ноги, он все еще тяжело дышал, запыхавшись в мире снов. Пока его волокли по мрачному коридору, ему все еще не удавалось продрать глаза. И когда они привязали его к металлическому стулу в допросной, ему было сложно сфокусировать взгляд на Молли Блум. Она сидела на своем месте, положив локти на стол, и смотрела Бергеру в глаза. Он оглядел стол, попытался не только сфокусировать взгляд, но и заметить, изменилось ли что-нибудь. Изменилось. Взгляд упал на его «ролекс». Конденсат почти полностью исчез со стекла, стрелки показывали, что время идет к семи часам; только Бергер не знал, утра или вечера. И под одной из многочисленных папок он заметил мобильный телефон, белый смартфон, которого не было видно раньше. Бергер чуть было не прокомментировал это, но Блум развернула одну из фоторамок, и Бергер уставился на два счастливых мальчишеских лица. Над ними возвышалась Триумфальная арка.

Парижская l’Arc de Triomphe.

– Маркус и Оскар, – сказала Молли Блум.

– Но что… – не придя еще в себя, пробормотал Бергер.

– Фото с вашего письменного стола здесь в здании Управления полиции, – оборвала его Блум. – На нем ваши сыновья, близнецы Маркус и Оскар. Когда вы видели их в последний раз?

– Черта с два я стану отвечать на такие вопросы.

– Это ничто по сравнению с тем, чему вы подвергли меня.

– Не вас, а Натали Фреден. Вы уж точно не Натали Фреден. И у меня была цель.

– Думаете, у меня ее нет?

– Ну да, засадить меня в тюрьму за преступление, которого я не совершал. А то больше некого. Да я ловлю эту мразь дольше кого бы то ни было.

– В этом вы ошибаетесь. И я же обещала, что этот допрос пройдет совершенно иначе. Так и будет, Сэм, и даже помыслить не пытайтесь, что вы сможете увиливать или тянуть время. Это заранее проигранная партия. Вы поняли?

– Потому что у вас снаружи в контрольной комнате два «внешних ресурса»? Потому что им не надо соблюдать законы, как нам? И что они со мной сделают, по-вашему? Подвергнут пытке водой? А одного из них правда зовут Роем? А второго не Роджером?

Блум смотрела на Бергера с разочарованием. Наконец, она покачала головой и сказала:

– Начнем сначала. Когда вы в последний раз видели Маркуса и Оскара?

– Какое это может иметь значение?

– Когда?

– Идите к черту.

– Когда они были приблизительно в этом возрасте?

Блум подвинула ему распечатку фотографии. Это был снимок из его мобильного. Тот, с которого все начиналось. Отправной пункт, Полярная звезда, неподвижная точка вращающегося мира.

– Наши компьютерщики, – сказала Молли Блум, – пришли к выводу, что это то место в вашем мобильном, к которому вы чаще всего обращаетесь, с большим отрывом от всего остального. Кажется, вы всегда возвращаетесь к этому.

– Да идите вы.

Но ему не хватало энергии даже на гнев. Он чувствовал, что непоправимо пропал. Покинут. И вместе с тем в нем происходило нечто совершенно иное, процесс. Процесс, имеющий отношение к розовому стикеру.

– Зимняя одежда, как мне кажется, – продолжила неутомимая Блум. – Зимняя одежда, хотя этот поросший мать-и-мачехой овражек выглядит по-весеннему. Что там говорит «Альманах старого фермера»? Утепляйся весной, закаляйся осенью? Я бы предположила, что это вторая половина апреля. Какой год?

Бергер хранил молчание.

Блум со всей силы ударила кулаком по столу, впилась в Бергера угрожающим взглядом и закричала:

– Вы ни при каком раскладе не будете тут сидеть и дуться, вы, заурядный полицейский-неудачник! У Эллен Савингер каждая минута на счету.

– Если бы я был убийцей, – удивленно пробормотал Бергер, – с чего бы меня это должно было волновать?

– Отвечайте на мои вопросы. Это все, что вам надо делать. Отвечайте на вопросы как можно быстрее. И не говорите ничего другого, вообще.

Он спросил себя, в который раз у него возникло ощущение, что он впервые видит настоящую Молли Блум.

– Вы прекрасно знаете, когда были сделаны эти фото, – буркнул Бергер. – Это можно посмотреть в телефоне с точностью до минуты.

Он поднял глаза и встретился взглядом с Блум. В ее глазах не изменилось абсолютно ничего.

– Если вы действительно хотите спасти Эллен, – продолжил он, заставив себя не отводить глаза от ее твердого как сталь взгляда, – зачем вы так тянули время, когда я допрашивал вас в этой чертовой загадочной роли Натали Фреден? Чтобы проверить, что мне известно? Это можно было бы проделать здесь, с помощью небольших стандартных пыток в исполнении ваших внешних ресурсов, было бы гораздо быстрее. Нет, не сходится. Вы охотник из внутренних расследований – один из лучших, которые когда-либо были у этих клоунов, – и этот спектакль вы разыгрывали не ради меня. Вы даже не верите в мою виновность. Это какая-то другая игра. И что это за игра?

Теперь глаза Блум горели. Она сильно сжала кулак и посмотрела в сторону, вверх на одну из микрокамер на потолке. Через две секунды мужчина по имени Рой распахнул дверь и уставился на Блум, раздувая ноздри. Она коротко покачала головой. Разочарованный Рой вернулся в контрольную комнату.

– В следующий раз я предоставлю ему свободу действий, – сказала Блум принужденно-спокойно. – Вы готовы точно отвечать на мои вопросы?

Бергер посмотрел ей в глаза. Совсем другой взгляд сейчас. Он попытался понять хотя бы приблизительно, что же тут происходит. Происходит что-то, чего он никак не может контролировать и в то же время не имеет, кажется, никакого отношения к Рою. Он кивнул.

– Когда вы в последний раз видели близнецов?

– Как вы и сказали, – признал Бергер. – Это снимок сделан в апреле два года назад, два с половиной. Через месяц эта мразь забрала их из школы, за две недели до конца полугодия. Они учились во втором классе. Им тогда было восемь лет, сейчас одиннадцать.

– Думаю, вы понимаете, как много информации уместилось в вашем ответе, Сэм?

Он помотал головой, возражая, но промолчал. Блум продолжила:

– Вы правда называете свою бывшую жену мразь? Так же, как вы прозвали похитителя?

– Она и есть мразь. Мерзкая баба. И слава богу, мы никогда не были женаты.

– Хорошо, что хоть блудницей ее не числите, – сказала Блум. – Мадонну-то вы себе сотворили из бедняжки Дезире Росенквист, вашей маленькой Ди ^[4].

Бергер не успел ответить, потому что Блум повернула вторую рамку, голубую, и показала ему его бывшую. Это была замечательная фотография, сделанная на пляже в Форт-Лодердейле во Флориде, и Бергеру все еще было тяжело на нее смотреть. Она всегда стояла повернутая к стене у него дома на письменном столе. Но теперь он опоздал отвести взгляд.