Онлайн книга «Батя, Батюшко и Бэмби»
— Слушаю вас. Только по возможности кратко — я тороплюсь. — Давайте я вас подвезу. Как же он это не выносил, категорически просто. Конечно, вся из себя такая крутая бизнесвумен на крутой тачке. И непременно надо всем и каждому это продемонстрировать. Машина у нее — наверняка какой-нибудь монстроидальный джип, из-за руля которого ее и не видно толком. И она его даже припарковать нормально не может. Зато всем и каждому сразу понятно, что у нее тоже есть яйца. Стальные причем. Комплекс Наполеона в действии: чем меньше пенис, тем больше машина. А уже если пенис вовсе отсутствует, а показать свою крутизну очень хочется… — Прошу, Денис Валентинович, — молодая женщина приняла его молчание за согласие. — Вон моя машина. Ну да. Дэн и не сомневался. Какой-то серый здоровенный выкидыш корейского автопрома. Чего же еще ждать? — Она у вас, конечно, просто нереа-а-ально крутая, — он ничего не мог, да и не хотел, поделать с издевательскими интонациями. — Но вряд ли в ее багажник влезет моя скромная шевролюшка. Или что, на веревке потащите? — Что, простите? — Ну вы же хотели меня подвезти? А я без своей машины никуда не поеду. Так что… Она вздохнула. — Простите. Я неудачно начала разговор. Денис Валентинович, что с моим отцом? — Я все подробно рассказал… — Дэн поморщился, вспоминая имя-отчество, — Геннадию Игоревичу. — А можно теперь то же самое рассказать мне? — Нет. — Почему?! — Потому что есть такое понятие — врачебная тайна. Геннадий Игоревич Зеленский — вменяемый дееспособный человек. Если он захочет, чтобы вы знали о состоянии его здоровья — он вам сам расскажет. — Он не стал мне ничего рассказывать, — голос ее прозвучал вдруг тихо. — Сказал, что все нормально. Но ведь это не так, правда? Денис покачал головой. — Ничем не могу помочь. Извините, меня ждут. — Подождите, — она вдруг взяла его за локоть. — Пожалуйста. Денис Валентинович… Не знаю, как объяснить. Я очень переживаю за него. Я всю жизнь прожила без отца — так вышло. А недавно он появился в моей жизни. И оказалось, что я была нужна ему все это время, но… Там сложно, в общем. И он нужен мне. Очень нужен! Он нужен мне, нужен Никите. Никита — это мой сын. И я страшно переживаю, просто страшно. Я не хочу потерять отца, когда только-только обрела его. И… — тут она выдохнула. Отняла руку. Отвернулась. Да неужели такие все из себя сиятельные тоже умеют плакать? — Послушайте… не знаю, как вас по имени-отчеству… — Ольга, — она обернулась. Если слезы и пролились, то умело, без следов. — И можно без отчества. Просто я… — еще один выдох. — Мне нужно знать, что будет сделано все, все, понимаете, все возможное, чтобы с папой был полный порядок. Любые деньги, Денис Валентинович, если что-то нужно, вы только скажите… Пожалуйста… Да что он выделывается, в конце концов? Не тот случай, когда стоит проявлять принципиальность. Тем более это приятель его отца. — Что вы хотели узнать, Ольга… Геннадьевна? — Что с ним? — быстро. — Какой диагноз? — Точно я пока не скажу — нужны анализы и ультразвуковое обследование. Я выписал Геннадию Игоревичу направления. Вот сдаст анализы, сделает УЗИ — смогу сказать более определенно. — То есть вы сейчас ничего не знаете? Денис нахмурился. Подумал над целесообразностью. И все же ответил. — Предварительный диагноз, судя по клинической картине, — аденома предстательной железы. Она охнула, побледнела. Что ж такие слабые нервы у железных леди на крутых джипах? — Аденома? Это же… опухоль? — Доброкачественная, — уточнил Денис. Женщина выглядела совершенно растерянной. Растерянной и расстроенной. — Да не паникуйте вы раньше времени. Пока причин нет. Даже если это аденома — она эффективно лечится, уверяю вас. — Да-да, — неуверенно кивнула Ольга. — Вы меня извините, но я… — Конечно! — спохватилась она, шагнула в сторону, освобождая дорогу. — Спасибо вам, Денис Валентинович. — Пока не за что. Всего доброго. * * * Оля ненавидела нерезультативные дни. А сегодняшний день трудно было назвать результативным. Как в плане работы, так и в плане налаживания отношений с лечащим врачом отца. Нет, в конце доктор вроде бы смягчился, но все же это не совсем то, на что она рассчитывала. Отец в жизни Ольги появился совсем недавно и неожиданно. Прямо как в песне поется — «нечаянно нагрянул, когда его совсем не ждешь». Просто однажды позвонил по телефону и сказал: — Здравствуй, Оля. Я твой папа. Она долго молчала в трубку, но все же не нажимала на отбой. Хотя очень хотелось. А еще хотелось сразу же задать очень много жизненно важных вопросов: «Вспомнил, что у тебя есть дочь? Почему теперь, а не тогда, когда нужен был больше всего на свете? А ты уверен, что после того, как бросил нас, все еще можешь называться папой? Где тебя носило все эти годы?» Но ничего из этого Оля не сказала. Молчала. А в трубке прозвучал вопрос: — Мы можем увидеться? — Да, — ответила дочь после ощутимой паузы. С этого все и началось. Первая встреча с отцом произошла на нейтральной территории — Оля не пригласила его домой, не познакомила с внуком. Чужой человек, которого она помнит какими-то урывками. Зато прекрасно помнит истерики матери по поводу его частого отсутствия из-за командировок и вечной нехватки денег. А потом, когда уже отец окончательно исчез из их жизни, зато исправно платил алименты, в памяти прочно осели опять же материнские комментарии, что «деньгами пытается откупиться от родного ребенка». Зачем она согласилась тогда на встречу? Ответ был прост. Все эти годы Ольге не хватало отца. И вот в один из первых летних дней они сидели на открытой веранде кафе в центре и пытались начать неловкую беседу. Оля со свойственной ей прямолинейностью сразу же поинтересовалась: — Где ты был все эти годы? Оказалось, что далеко. Сначала в Санкт-Петербурге, тогда еще Ленинграде, потом и вовсе за границей — собственным корреспондентом одного из известнейших агентств новостей. Индия, после нее Иран. Про Иран даже книгу путевых заметок для туристов написал. А потом вот вернулся в Москву. На должность главного редактора одного из толстых ежемесячных журналов. — Интересная работа, да и кочевать я устал, — закончил свой рассказ Геннадий Игоревич, помешивая ложкой остывший кофе. — Ясно, — Оля допила свой, а потом щелкнула зажигалкой. — Не против? — Так ведь нельзя. — А пока слишком рано для посетителей. И официанта не видно. |