Книга Союз нерушимый…, страница 47 – Юрий Силоч

– Не, пешком не надо, – офицер подмигнул мне. Всё ясно. Шикуем, перед дамой покрасоваться хотим.

– Не могу, командир, – я виновато развёл руками. – Заказан.

Офицер ушёл к следующей машине, а я расстроенно подумал, что с удовольствием бы прокатил его не только до Кремля, но и устроил бы экскурсию по всему Золотому кольцу, лишь бы оттянуть момент.

Ладно, чёрт с ним. В конце концов, не надо никого убивать. Пара автоматных очередей по окнам, которые всё равно бронированные, бросок гранаты – и дело в шляпе. Сбежал же я один раз, значит, и во второй смотаюсь. Была не была.

Памятник Дзержинского, казалось, укоризненно косился на меня.

– Чего уставился? – пробурчал я, положил автомат на колени и с трудом оттянул тугой затвор, досылая маслянисто заблестевший в свете фонарей патрон. Проехав мимо офицера, который усаживал даму сердца в машину, я влился в поток транспорта и пошёл на разворот. Окно было открыто, левой рукой я держал руль, а правой взялся за скользкую рукоять.

Быстро. Надо сделать всё быстро. К счастью, пешеходов возле Конторы не водилось: после реконструкции центра Москвы здешние тротуары стали жутко неудобными, и я подозревал, что это было сделано специально.

И вот он я. Проезжаю мимо окна Конторы на расстоянии плевка. Поднимаю автомат, притормаживаю, целюсь в окно и нажимаю на спуск, сощурившись от предвкушения грохота. Автомат дёргается, яркие стрелы трассеров тянутся к зарешеченным окнам, которые осыпаются грудой стекла. Из-за того, что я стреляю снизу вверх, пули попадают в потолок: ну и отлично, меньше вероятность кого-нибудь зацепить. В салоне воняет порохом, в лицо летят горячие гильзы, заставляющие меня громко ругаться матом.

Я отбрасываю автомат обратно на пассажирское сиденье, вытаскиваю из кармана пиджака гранату, выдёргиваю чеку, отбрасываю её подальше от выбитого окна и, вдавив педаль в пол, срываюсь с места, буксуя и оставляя на асфальте чёрные следы от покрышек.

Фонари, машины, вывески, люди, красные флаги всех размеров – Москва проносится за окном: сверкающая, красивая, могучая, но сейчас чужая и холодная. Сейчас вся эта яркость и величие лишь подавляли: я чувствовал себя микробом в сравнении с той мощью, которая была готова на меня обрушиться. В попытке скрыться от возмездия я мчался по широкому проспекту, отчаянно перестраиваясь из ряда в ряд. В мозгу, как сегодня днём, билась, отдаваясь пульсом в висках, одна мысль: «Бежать». Вслед неслись десятки гневных гудков, в которых мне чудились сирены.

Спустя несколько минут адреналин, наконец, схлынул и сменился странным состоянием отчуждения, словно я наблюдал за происходящим из зрительного зала. Машина замедлилась, я больше не надрывал многострадальный мотор в стремлении удрать от собственных фантазий. И в тот самый момент, когда я уже поверил, что сумел избежать преследования, сирены позади меня зазвучали по-настоящему.

Троица машин – прекрасно знакомых чёрных «Волг» – быстро настигала мою колымагу. Все водители, едва заслышав надрывное «пиу-виу», тут же прижимались к обочине, давая дорогу, и это играло мне на руку: не приходилось больше вилять и перестраиваться. Быстро, плавно и без особого напряжения сил неслись чёрные силуэты по скоростному шоссе. Хищники, чёрт бы их побрал. Приближалась эстакада, ведущая на сложную развязку, похожую на лист клевера: её четыре лепестка позволяли попасть на крупнейшие транспортные артерии Москвы. Скорость сбавлять было никак нельзя, поэтому я, даже не попытавшись затормозить и молясь, чтобы мои расчёты оказались верны, вывернул руль и вошёл в поворот боком, услышав, как завизжали покрышки и заскрежетала корма, которой я всё-таки зацепился за бетонный бортик.

Маневр дал мне кое-какую фору, пусть и небольшую. Экстремальное вождение явно не было коньком моих преследователей: если первая машина сумела проскочить следом, то вторая на полном ходу влетела в ограждение и заблокировала проезд для третьей. Оставалось лишь надеяться, что никто не погиб: несмотря ни на что, я не хотел убивать своих сослуживцев, пусть и ополчившихся против меня. Хотя бы потому, что это разозлило бы Контору и осложнило мне жизнь – Палыч, конечно, мог направлять расследование в какое угодно русло, но это не застраховало бы от здорового человеческого желания надрать задницу неуловимому выскочке.

Слева пронеслась высокая белая колокольня со шпилем, и я узнал район: мы с преследователем двигались обратно на север, к старому Дмитровскому шоссе, после войны расширенному и застроенному просторными домами «образцового содержания» – высокими, облицованными кроваво-красным мрамором и украшенными гербами Союза. Мощная «Волга» быстро сокращала расстояние, поэтому пришлось пойти на решительный шаг: потянувшись, я взял из коробки с надписью «Завет Ильича» гранату, выдернул чеку, сосчитал до двух и выкинул её в окно.

В грязном зеркале я увидел, как с громким хлопком на асфальте вздулось облачко белого дыма, заставившее «Волгу» затормозить.

Осколки, к счастью, её не задели, зато показали, что соваться ближе не следует. В конечном счёте это означало ещё немного выигранного времени. Жаль, преимущество работало, пока преследователь был один: очень скоро меня зажмут, поскольку Контора, скорее всего, уже оцепила всё, что только можно оцепить.

Яркий свет центра остался далеко позади.

Промелькнули и остались за спиной высокие башни у заколоченного вестибюля метро «Тимирязевская» – тёмные, опечатанные, радиоактивные и страшные.

С большинством подобных заброшенных объектов были связаны разные слухи – в основном о призраках, якобы там обитавших.

Возле них я резко затормозил, лихорадочно закрутил руль и, едва не врезавшись в жёлтую «копейку», красиво вписался в поворот, показавшийся мне достаточно тёмным и перспективным.

Туннель под железнодорожными путями, замусоренная аллея, жилые дворы – я не ошибся: тут нашлось достаточно места, чтобы потеряться. Нужно было лишь оторваться от «Волги», которая хоть и ехала на почтенном отдалении, опасаясь новых взрывов, но и выпускать меня из поля зрения не собиралась. Её водитель выключил фары и мигалки, отчего машина стала практически невидимой. Под покровом темноты сотрудники снова попытались подобраться ко мне поближе, но я уже включил тепловизор, да и граната была наготове: очередной хлопок за моей спиной, яркая вспышка – и понятливые КГБшники отстают.

Стоило свернуть во дворы, как скорость пришлось резко снизить нам обоим – в противном случае можно было легко врезаться в какой-нибудь неудобный столб или мусорный бак, похоронив надежду на продолжение погони.

Впрочем, я и не собирался долго кататься. Всё равно машине конец, а значит, нужно бежать на своих двоих, как в старые добрые времена. Поспешно рассовав по карманам ещё пару гранат и пистолет с магазином, я достал зажигалку и, стараясь не терять из виду КГБшников, сидевших у меня на хвосте, стал примечать подходящий тёмный угол.

Ждать пришлось недолго: я выбрал для побега проход между стоявшими под углом в девяносто градусов высотками.

Как раз то, что надо – проход достаточно узкий и находящийся в удалении от редкой цепочки фонарей. Я дважды щёлкнул зажигалкой, запалил обивку сиденья, тут же начавшую источать мерзкий жирный дым, поджёг коробку с оставшимися гранатами и, не затрудняя себя торможением, выскочил из машины.