Книга Счастье на снежных крыльях!, страница 66 – Ольга Гусейнова

— Амила, тебе же всего четыреста, откуда это ворчливое старческое брюзжание?

Условно пожилая шааза, юному личику и осанке которой позавидовали бы любые наши молодые красотки, потеряла дар речи, а я бросилась наутек.

— Ах, ты несносная девчонка! — неслось мне вслед.

— А ты повторяешься! — смеялась я, спеша добраться до учебной комнаты.

Наши догонялки увидел Ниол, когда выходил из-за поворота, а мы с гиканьем пробежали-пролетели мимо. Я успела заметить его вполне добродушную ухмылку, он явно сдерживался, чтобы не расхохотаться также откровенно, как я. Кажется, свекор был рад, что я втянула его жену в активное противостояние, оживляя ее серые трудовые будни.

В просторную учебную комнату, где в свое время занимался и Йелли, мы ворвались с разницей в доли секунды. Но свекровь не успела меня наказать или устроить разнос за неподобающее поведение. Увидев шаа Фэя, она мгновенно вернула себе чопорный, ледяной вид и, вежливо улыбнувшись и кивнув ему, присела за соседний стол.

Суровые ученические будни: история, география, леарский в перемешку с этикетом — все это в меня усиленно вкладывалось, вдалбливалось, трамбовалось. Обед мы пропустили, опять слегка перекусив «не отходя от кассы». Я уже покачивалась от усталости, зазубривая незнакомые символы чужого языка, попутно корябая пером по толстой шершавой бумаге и ляпая замечательные кляксы, к которым пририсовывала рожки и ножки.

И вдруг краем глаза я заметила тень, синхронно со мной качающуюся вперед-назад, словно сосед по парте появился. Еще не осознавая, в чем дело, повернулась, хмурясь и разглядывая странную тень. В прозрачном, едва заметном мареве при более пристальном осмотре угадывались очертания человеческой фигуры. И вдруг блеснули голубые огоньки… Глаза!

По инерции продолжая покачиваться над учебником леарского, я перевела взгляд на мастера Фэя и Амилу, которая, безвылазно присутствуя на моих занятиях, просматривала кипу бумаг. Оба, похоже, не видели «голубоглазую» тень: одна делала заметки на полях; другой, глядя сквозь меня, монотонно вещал правила чтения, сочетания букв и символов, но думал о своем.

Я застыла, тень тоже замерла и, развернувшись ко мне лицом, «улыбнулась»… По крайней мере, мне показалось, что у загадочного создания, образовался на лице провал — рот. Потом вновь блеснули голубые пятна-глаза и послышался шепот:

— Не справляешься?

— Не совсем, — полностью дезориентированная, согласилась я со снисходительно ироничным «собеседником». — А ты кто?

— Смерть твоя, если сейчас же не соберешься, — рыкнула где-то на задворках сознания ведьма Амила.

— Уговорила, помогу! — прошелестел потусторонний голос.

— Да нет, спасибо, я…

Мастер и свекровь недоуменно посмотрели на меня, затем на… разросшуюся до большой человеческой фигуры тень и — шагнувшую в меня. Буквально! Я захлебнулась воплем ужаса, булькнула пару раз.

— Дух?.. — вытаращилась на меня Амила.

— …снизошел до иномирянки? — изумленно прошептал Фэй, а потом совсем сипло спросил. — Напал?

У меня в голове замелькали картинки, непонятные слова, символы и буквы. Через несколько мгновений, когда я перестала махать руками как мельница, тень вышла из меня. Только стала не почти прозрачная, а как бы осязаемая — ну, с виду, конечно, — белесая, словно туман… Привидение!

Я еще громче заорала от страха и кинула в него перья, тетрадку, потом пришел черед букваря.

— Остановись, Кайя! — рявкнула Амила. — Ты обижаешь защитника рода…

— Он пытался вселиться в меня! — огрызнулась я.

Амила будто очнулась, вперилась в разговорчивую потустороннюю, весьма уважаемую сущность немигающим взглядом и грозно прошипела:

— Вы хотели убить Кайю? Надежду рода Арэнк?

Призрак отлетел метра на три; кажется, нисколько не обиженно блеснул на нас голубыми глазами-провалами и, неожиданно шкодливо и задиристо оправдался:

— Вообще-то, я произвел обмен, вложил в нее знание леарского, чтобы обращалась к нам, духам и, тем более, ларам, на самом древнем и прекрасном языке Мира. И сам подпитался от нее энергией. — Затем еще более неожиданно похвалил, как мужик, крякнувший стакан водки: — Ух, и горячая штучка нашему шаазату досталась!

— В-вы м-можете говорить всуе? — заикаясь, почтительно пробормотал Фэй.

Призрак приуныл:

— Жаль, недолго.

— Но как? — не мог успокоиться Фэй.

Я нервно схватила какую-то статуэтку, приготовившись отразить очередное нападение. А Амила испуганно прохрипела, подбираясь ко мне, наверное, с целью закрыть собой, если что:

— Вы, защитник рода, чуть не убили свою подопечную! Это немыслимо!

Призрак, облетев нас с готовой к отражению нападения свекровью, грустно констатировал, обращаясь ко мне:

— Удивительно наблюдать, как меняется Мир. Ты — настоящий подкидыш Язы, леара снаружи, но другая внутри. Справедливая любит преподносить сюрпризы. В отличие от великих ларов, дух рода не может вселиться в тело леара, иначе высосет всю силу — обычного резерва не хватает, чтобы мертвый почувствовал себя живым…

— Но я же жива! — пропищала, осознав масштаб угрозы.

— Как вы могли? Если бы вы осушили ее, погиб бы и Йелли! — глухо, словно перехватило горло, упрекнула духа Амила.

— У нее нет резерва, дочь рода, — мягко, виновато усмехнулся призрак, глядя на Амилу. — Я не нападал, лишь проверил свои ощущения.

— Не может быть! — отринув страх, заявил Фэй. — Я чувствую, все мы чувствуем, что она леара… шааза.

Призрак так мрачно улыбнулся, что пожилой шаа побледнел.

— У нее нет резерва, а значит — нет ограничений. Каждая клеточка ее тела, каждая жилочка и есть внутренний накопитель энергии. Кайя Арэнк — настоящий проводник и ограничена исключительно внутренними резервами организма. Усталость, голод, плохое настроение уменьшают запас и восприимчивость энергии. Сытость, бодрость, наоборот, увеличивают. Со временем, когда ее энергетические каналы созреют окончательно, как у обычных леаров, привыкнут, разработаются, у нее не будет ограничений в силе.

— Значит и у Йелли… — восторженно выдохнула Амила.

— И у наших потомков тоже! — важно поднял палец призрак.

А я обрадовалась, что великая Яза полностью не перекроила меня под леару, личные, человеческие особенности остались; хорошо, когда есть хоть что-то «свое», внутренняя связь с родиной, любимыми родными. Тем более, появился еще один повод для радости:

— Уважаемый дух, мне теперь язык учить не надо? Уже знаю?

Укоризненно покачав «головой», призрак ответил:

— Я лишь основополагающие знания передал, а уложить в систему и использовать — за тобой.

— Большое спасибо, — улыбнулась я.