Онлайн книга «Токсичный роман»
|
– Вот это мой парень, – говорю я. – Красавчик какой, – говорит она. Но потом подмигивает Лис. – Не мой тип, конечно. – Это просто упаковка, – бормочет Нат. У нас только два дня в Орегоне, и все расписано по часам. После закусочной наступает время уроков по импровизации с некоторыми актерами фестиваля. Они разделяют нас на две группы, и мы играем в игру, которую они называют «Да/нет». Выбирают двух людей, которые стоят в центре круга. Это оказываемся мы с Нат. Мне разрешено говорить только «да», а ей – только «нет». Вот так. Мы должны отвечать на намеки друг друга, чтобы казалось, что это настоящая сцена. – Нет, – говорит Нат как бы между прочим. – Да, – говорю я твердо. – Нет, – говорит она. – Да? – НЕТ. Где-то в этот момент я начинаю понимать, что это разговор, который мы вели о тебе уже несколько последних месяцев. Нат жульничает и бросает взгляд в сторону Гидеона. Она улыбается мне: – Нет? Я убью ее. Потому что мне разрешено говорить только одно слово. – Да, – рычу я. После этого по пути на клоунский мастер-класс я хватаю ее за руку: – Это не круто, – говорю я. – Что? Она – само воплощение невинности. – Слушай, я знаю, ты не хочешь, чтобы я была с Гэвином… Она останавливается посреди тротуара и кладет руки мне на плечи: – Я люблю тебя. Давай не будем об этом говорить. Давай насладимся жизнью. Я сурово смотрю на нее некоторое время, уперев руку в бок. Я была так зла, но почему? Потому что моя лучшая подруга заботится обо мне? Потому что она дразнит меня из-за милого парня? Наконец я киваю: – Ладно. Вызов принят. Впервые в жизни я чувствую себя совершенно свободной. Мои родители в сотнях миль отсюда (даже в другом штате!), а тут только я и мои друзья, как говорит Нат, наслаждаемся жизнью. Мы пьем слишком много кофе, насыпая в кружки слишком много сахара и сливок. Мы бегаем по милым магазинчикам, продающим всевозможные театральные вещички. Мы говорим о системе Станиславского и зачитываем друг другу любимые цитаты из Шекспира в книжных магазинах. Наше время почти все принадлежит нам, и мы проводим его, помогая Лис и Джесси влюбиться, поедая хорошую еду и много смеясь. Ты звонишь мне чаще, чем обычно, и я позволяю себе игнорировать звонки, даже если знаю, что ты будешь злиться. Так хорошо делать только то, что мне самой хочется. – Вот такой будет жизнь в универе, – говорит Джесси, держа Лис за руку. – Только подумайте об этом: никаких родителей, уроки по театру, время с новыми людьми. Мы говорим о том, куда подали документы. Письма с ответами, поступили мы или нет, придут в следующем месяце. – Так как поступать в университет на режиссера? Так же, как и на актера? – спрашивает меня Джесси. Я киваю: – Я буду ходить на уроки по актерскому мастерству и все такое, но у меня будут и всевозможные занятия по режиссуре. Я хочу поработать в качестве помощника режиссера, и тогда – скрестим пальцы – получится поучиться во Франции. В Париже есть университет, названный в честь основателя Жака Лекока… Лис разражается смехом: – Лекок [20]? Да ладно тебе, это не может быть фамилией! – Клянусь! Джесси и Лис хихикают до изнеможения. – Дамы, соберитесь, – говорит Гидеон, подходя к нам. Мы сидим возле одного из многочисленных театров города, ожидая, когда нас пустят внутрь. Он очень хорошо смотрится в футболке с аниме под рубашкой с пуговицами и длинным рукавом. Нат качает головой. Она пытается не улыбнуться из-за слова «кок», и я люблю ее за это. – Дуры, – бормочет она. Гидеон смотрит на меня: – Стоит ли мне спрашивать, что такого смешного? – ЛЕ КОК! – кричит Лис с сильным французским акцентом. Я закатываю глаза: – Не обращай на них внимание. Звонит мой телефон – это ты. Я позволила двум твоим последним звонкам переключиться на автоответчик, так что сейчас мне надо взять трубку. – Сейчас вернусь, – говорю я и спешу к скамейке в паре метров от ребят. – Привет, милый, – отвечаю я на звонок. – Привет. – Твой голос неприветлив, но я вижу, что ты пытаешься скрыть раздражение. – Веселишься? – Да! Здесь столько всего, чем можно заняться. Мы ходили на уроки по импровизации и… – Я так по тебе скучаю, – шепчешь ты. – Я тоже скучаю по тебе. Но я понимаю, что вру. Я совсем по тебе не скучаю. – Почему ты не отвечаешь на звонки? – Я просто действительно очень занята… – Грейс! – зовет Натали, маша руками. – Слушай, мне надо идти, – говорю я. – Театр открыли, и все заходят внутрь. – Отлично. – Дорогой, не надо так, – говорю я. – Пожалуйста. Я так хорошо провожу время… – Хорошо, наслаждайся спектаклем. – И ты кладешь трубку. Я засовываю телефон в карман и делаю глубокий вдох. Париж, Лекок – это голубые мечты. Ты начинаешь злиться, когда я всего в паре часов езды от тебя, и ни за что не позволишь мне поехать за границу. Позволишь. Словно мне нужно твое разрешение. Но оно нужно, Гэв, не так ли? Кто-то кашляет рядом со мной. Я поднимаю взгляд и вижу стоящего рядом Гидеона, садящееся солнце подсвечивает его золотым. – Меня отправили Нат и Лис, чтобы я провел тебя в театр, – говорит он, предлагая мне свою руку. Я улыбаюсь и принимаю предложение. – О, ну спасибо. – Парень? – спрашивает он, кивая на телефон. – Да. Он бросил трубку. – Ничего себе. – У него сложный период. Гидеон запускает руку в сумку и достает упаковку конфет. – Говорят, что ты любишь такие штучки. – Да! Он отдает их мне, и я начинаю радостно жевать. Если бы я ставила пьесу, то двое актеров бы шли по сцене, когда освещение медленно гаснет. Прямо перед тем, как зайти в театр, они останавливаются и смотрят друг другу в глаза, когда прожектор медленно бросает на них теплый луч. А потом свет гаснет полностью. «Двенадцатая ночь» начинается с кораблекрушения. |