Книга Да будет воля Твоя, страница 13 – Максим Шаттам

Джарвис подавил вздох. День не сулил ничего хорошего, это чувствовалось уже в воздухе, несмотря на снежинки, медленно падавшие из небесных недр. Основные неприятности шерифа сводились к пьяным дракам по вечерам, нескольким ссорам между соседями и, время от времени, к кражам в центре города. Иногда случайный бродяга сеял раздор в городе, однако вооруженные люди Джарвиса быстро выпроваживали его за пределы округа, и раз в три или четыре года ватага наглых байкеров неожиданно делала остановку в Карсон Миллсе, впрочем, под неусыпным наблюдением шерифа. Но больше всего Джарвис не любил сталкиваться с нарушениями из сферы этики и морали. В таких случаях он всегда чувствовал себя не в своей тарелке и зачастую не знал, как разрешить проблему. Мужья, колотившие жен, супружеские измены, неожиданно ставшие достоянием гласности, мальчишки, сбежавшие от слишком тяжелой отцовской руки, и самое отвратительное — случаи сексуального насилия. И тут уж никак нельзя ошибиться, а на протяжении десятилетий такие происшествия не раз имели место. И каждый раз Джарвис повторял: всюду, где есть мужчины, будут и «отвратительные случаи сексуального насилия». Сексуальная агрессия у мужчин в крови. А некоторым парням она внезапно ударяла в голову, словно взболтанная газировка, и тогда происходил взрыв.

Повсюду на территории округа установилась зима, сомнений больше нет: утро уже наступило, а на улице все еще темно, поэтому за грязными окнами фермы поблескивал рыжеватый свет. Джарвис постучал в дверь и, войдя, обнаружил почти всю семью, сидящую на скамейках вокруг большого стола, в то время как Дуглас в своей служебной форме защитного цвета стоял в глубине комнаты, служившей и гостиной и кухней. Рой встал, приветствуя шерифа. Он, казалось, сгорбился еще больше, чем обычно, глаза покраснели от усталости и гнева, и Джарвис тотчас отметил, что от него пахло спиртным. Возможно, это контрабандный виски, который он покупал за бесценок у кого-нибудь из фермеров-северян, выращивавших кукурузу. Джарвис никогда не хотел совать нос в эти дела, а поскольку до скандала никогда не доходило, то они так и оставались делами взрослых, а шериф предпочитал держаться от них подальше. Мир в Карсон Миллсе зиждился на сплаве толерантности и твердости, и только шериф разбирался в этих сложных переплетениях.

Мэгги, жена Роя, сидела рядом с сыном, имя которого Джарвис забыл, и двумя дочерьми. Шериф уже не знал, сколько детей у Мэки, но был уверен, что отсутствовала старшая, рыжая девица, которую все в городе считали уродиной за ее слишком длинные ноги, пышную огненную шевелюру и подпрыгивающую походку.

— Спасибо, что приехали, Джеф, — произнес Рой, садясь рядом с женой.

Джарвис ненавидел, когда его так называли. Он с трудом скрывал раздражение, когда к нему обращались по имени, а уж превращать полное имя в уменьшительное казалось ему верхом неуважения. Но принимая во внимание обстоятельства, он предпочел промолчать.

Дуглас протянул ему жестяную кружку.

— Кофе, шеф?

Джарвис отрицательно покачал головой и подошел к столу. Все выглядели измученными от выпавшего на их долю испытания.

— Вы уверены, что все правильно рассказали Дугласу? — спросил шериф самым кротким тоном, на какой только был способен.

Рой уставился куда-то в одну точку, поверх стола, в пустоту, потом повернулся к жене. Пучеглазые глаза Мэгги полнились слезами.

— На нее напали, шериф, — произнесла она, сдерживая рыдания.

— Сегодня ночью?

Мэгги кивнула.

— Я проверил окно в комнате девушки, — вмешался Дуглас, — его явно взломали, следы совсем свежие.

Не обратив внимания на слова своего помощника, Джарвис наклонился к Мэгги.

— Расскажи мне, — произнес он низким голосом.

— Я нашла ее сегодня утром распростертую на кровати. Она все время плакала. Она отказалась говорить, что с ней произошло, но когда я увидела, в каком она состоянии и как она шла в туалет, я поняла. К тому же, ее простыня запачкана кровью…

Она умолкла, будто слова в тревожном ожидании застыли у нее на губах, а потом растворились в пространстве между собеседниками.

— А дальше, Мэгги? — настаивал Джарвис.

Обведя смущенным взглядом сидевших вокруг стола домочадцев, фермерша едва слышно промолвила:

— Думаю, ее изнасиловали.

Джарвис нервно провел рукой по усам. С годами это движение превратилось в настоящий тик, хотя он отказывался считать его таковым; все мужчины, которые носят усы, регулярно их поглаживают, думал он, потому что это приятно и столь же естественно, как пригладить растрепавшиеся волосы.

— А она, что она сама говорит? — спросил он, пытаясь вспомнить, как зовут старшую дочь Мэки.

— Луиза ничего не говорит, — произнес Рой, — ни единого слова.

Луиза. Луиза рыжая дылда. Она молчит, потому что ее унизили, или потому что она узнала нападавшего и боится его?

Джарвис посмотрел на сына Роя. Ему, должно быть, лет одиннадцать, не больше. Одной проблемой меньше. Он слишком мал, чтобы его подозревать.

— И никто из членов семьи ничего не слышал и не видел, — вставил Дуглас, — я уже всем задал этот вопрос.

В последнее время никто не сообщал о появлении в городе каких-либо подозрительных бродяг, подумал Джарвис, а запад округа считался диким и безлюдным, не то место, куда новоприбывший в эти края рискнул бы отправиться, здесь делать нечего. Тогда кто-то из ближайших соседей? Стюарты. Нет, с этой стороны опасности никакой. А дальше к югу Петерсены.

Пальцы Джарвиса замерли на усах. Петерсены. Проблемная семья. Дед, бывший пьяница, склонный к неоправданным вспышкам гнева и ставший с недавнего времени затворником, и его чокнутые дочери: одна красотка, она недавно сбежала, другая — старая грымза. Но главное — пацан. Йон.

— Она совсем ничего не сказала? — снова задал вопрос Джарвис.

Мэгги отрицательно покачала головой.

— Вы позволите мне повидать ее?

Мэгги встала и направилась к закрытой двери, но Джарвис движением руки остановил ее. Его строгий взгляд свидетельствовал о непреклонности решения.

— Я пойду один.

Трижды постучав, он вошел и тотчас закрыл за собой дверь. Сняв свой стетсон и прижав его к груди, он подошел к кровати, где под шерстяным одеялом лежала, сжавшись в комок, Луиза. В комнате не было ни керосиновой лампы, ни свечи, и приглушенный синеватый свет снежного утра, проникая в комнату, сглаживал углы глубоких теней. Возле кровати громоздилась куча смятых простынь. Мэгги решила ничего не стирать, сохранить до приезда шерифа. Для расследования это хорошо. Джарвис подтащил к кровати стул и сел на него верхом. Чтобы ненароком не причинить девушке боль, он решил не касаться ее, хотя ему очень хотелось ободряюще погладить ее по голове или по руке.

— Луиза, ты узнаешь меня? Я шериф Джефферсон. Ты ведь знаешь, почему я здесь?

Торчащая из-под одеяла рыжая прядь шевельнулась, и показались рыжие кудряшки, обрамлявшие сморщенное личико. Ей, самое большее, лет шестнадцать-семнадцать, прикинул Джарвис, и смотрит как зверек, затравленный хищником.