Книга Марк и Эзра, страница 40 – Рагим Джафаров

– Это она рассказала мне об этом месте. Я думал, вы вспомните ее или ее мать. Бабушку звали Анна, – пояснил гость, внимательно следя за реакцией Кауфмана.

– Может и помню, – пожал плечами Марк. – Итак, Хаукур, сын Хельги, что же тебе нужно?

– Я хочу знать, кто убил мою мать.

Марк удивленно приподнял брови, а потом вдруг стал ощупывать голову. Гость следил за происходящим и наконец не выдержал.

– Что вы делаете?

– Ты видишь у меня на голове охотничью шляпу? – ответил Кауфман вопросом на вопрос, продолжая растрепывать свои не слишком густые седые волосы.

– Нет, – спокойно проговорил Хаукур.

– Фух! Значит, ее нет. Что, в свою очередь, значит, что я точно не Шерлок Холмс. Хотя, конечно, мой исключительный интеллект мог ввести тебя в заблуждение. Даже я иногда забываюсь.

– Да, мне говорили, что вы странный, – по-прежнему не смутившись, заметил Хаукур.

– Это не я пришел в антикварный магазин, чтобы узнать у его хозяина, кто упокоил мою матушку, – злобно фыркнул Кауфман. – Ты в бакалее стройматериалы не покупаешь?

– Нет.

– В общем, иди в полицию.

– Послушайте, – все так же спокойно продолжал Хаукур, – моя мать сказала, что вы можете помочь тогда, когда надежды нет. Поэтому я тут. Полиция говорит, что это самоубийство, и не хочет продолжать расследование.

– Если у тебя действительно нет надежды, то зачем ты пришел?

– Узнать, кто убил мою мать, – ответил Хаукур.

– Упертый викинг, – кивнул Кауфман, – понимаю.

– Я не упертый.

– Упертый.

– Нет.

– Да ты прямо сейчас уперся!

– Так вы мне поможете? – не изменяя своему спокойствию, спросил Хаукур.

– Ладно, только если честно ответишь на два вопроса, – предложил Кауфман.

– Хорошо, – согласился посетитель.

– Ты называешься сыном Хельги, то есть не по отцу, что в общем-то случается в Исландии, особенно когда отпрыск не хочет иметь связи с отцом. Скажи честно – твой папа какой-нибудь сказочный пещерный тролль? Это от него ты унаследовал такую упертость и непробиваемость?

– Нет, – коротко ответил Хаукур. – Следующий вопрос.

Кауфман с интересом осмотрел посетителя. Тот стоял так уверенно, будто бы врос в пол.

– Допустим, я найду способ узнать, кто убил твою мать, что ты собираешься делать с этой информацией?

– Сначала я узнаю, зачем он это сделал.

– Почему он? Может, это она?

– Или она, – спокойно согласился Хаукур.

– И что потом?

– Пока не знаю.

– Тогда сходи, узнай у кого-нибудь и возвращайся, – махнул рукой Кауфман, раскрывая газету.

– Какая вам разница, что я намерен делать? – спросил Хаукур.

– Я не буду тебе помогать, если ты собираешься мстить, – ответил Кауфман.

Хаукур задумался, поигрывая своей бородой.

– Хорошо, а если я не буду мстить?

– Будешь, – уверенно сказал Кауфман. – Или ты хочешь сказать, что обстоятельства и мотив убийства смогут повлиять на твое решение?

– Да, – серьезно кивнул гость.

– Вот тут мне стало интересно. Что за мотив может оправдать в глазах сына убийство его матери? Что за обстоятельства могут считаться смягчающими? – с нескрываемой иронией спросил Кауфман.

– Состояние аффекта, безвыходная ситуация, – начал перечислять Хаукур, загибая пальцы, – случайность, самозащита, защита близкого человека.

– Символично, – хмыкнул Кауфман, указав на сжатую в кулак руку посетителя. – Я не представляю, как все перечисленное тобой оправдывает убийцу.

– То, что я перечислил, – справедливо.

– Допустим, хотя тут я с тобой не согласен. Вот что мне непонятно: ты хочешь найти убийцу и отомстить или борешься за справедливость?

– Как одно противоречит другому? – не понял Хаукур.

Кауфман некоторое время помолчал, будто бы раздумывая, стоит ли отвечать на вопрос. Посетитель ждал.

– Справедливость подразумевает беспристрастность. Месть – наоборот.

– Хорошо, – пожал плечами Хаукур. – Тогда я хочу справедливости.

– Не верю, – грустно сказал Кауфман.

– Мне?

– Не верю в справедливость, в беспристрастность и тебе.

– Я дам слово, что не буду мстить, если у убийцы не было злого умысла.

– Во-первых, до чужих умыслов тебе никогда не добраться, ты и в своих-то путаешься. А во‐вторых – почему я должен верить твоему слову? – спросил Марк.

– Потому что так делают мужчины. Дают слово, держат слово и верят в слово. На этом держится мир.

– Верят каждому слову не мужчины, а идиоты, – произнес Кауфман. – Мужчины думают о последствиях своего доверия.

– Я никогда не нарушал данного мной слова, – приподняв подбородок, заявил Хаукур.

– Очень рад за тебя, но это не меняет моего решения. Ты тут вообще ни при чем.

– Как это ни при чем? Есть разница – довериться такому надежному человеку, как я, – он указал себе на грудь большим пальцем, – или проходимцу?

– Никакой, – отмахнулся Кауфман.

– Не понимаю. – На лице Хаукура впервые проступило удивление.

– Что тут непонятного? Какая мне разница, кто меня обманет? Думаешь, если это сделает уважаемый и надежный человек, то эта мысль меня будет греть и радовать? Мол, сам Хаукур меня обманул! Эксклюзив!

– Это паранойя, вы так никому никогда не сможете доверять, – покачал головой посетитель.

– Ну почему? Себе могу.

– Это и есть паранойя, – то ли в шутку, то ли серьезно сказал гость.

– Зря ты иронизируешь. Если тебе что-то непонятно – это не значит, что это не работает.

– И как же это работает?

– Ты никогда не угадаешь, что за человек перед тобой, обманет он тебя или нет. Это невозможно. Но ты всегда можешь рассчитывать на себя, – cказал Марк и посмотрел на Хаукура. Тот внимательно слушал. – Предположим, что ты меня обманешь. Такое вполне возможно. Тогда вопрос в том, переживу ли я это? Справлюсь ли с последствиями? Если да, то я готов рискнуть. Как видишь, ты тут ни при чем.

– То есть вы не верите, что справитесь с результатами моего обмана, – рассуждал Хаукур. – То есть боитесь, что я, узнав имя убийцы, отомщу ему, несмотря ни на что.

– Именно, – зевнул Кауфман.

– Но что вам за дело до убийцы? – Хаукур пристально смотрел на Марка. – Звучит так, будто вы знаете, кто он, и не хотите, чтобы он пострадал.