Книга Воздушные замки. Тайны прошлого, страница 22 – Эуклидес Маринью

— Ты что, не понимаешь, насколько опасен Арантес на свободе?

— Понимаю, сеньор, он для вас словно человек-архив, покаянно вздохнул верный исполнитель всех замыслов хозяина.

— И я приказал тебе его сжечь! — рявкнул хозяин.

— Сожгу, шеф, — пообещал Торкуату.

Антониу пожелал узнать, не просочились ли какие-нибудь сведения об Арантесе в прессу, и отправился в «Коррейу Кариока».

Все в редакции разом присмирели, чувствуя, что хозяин мрачнее тучи, а значит, в любую минуту жди грозы и молний.

Вот в такую грозную атмосферу и попала Жулия. Первый, на кого она наткнулась, был Раул. Увидев Жулию, он пришел в восторг и тут же протянул ей конверт с фотографиями:

— Я сделал их специально для вас, — галантно проговорил он, — только убрал кое-что лишнее.

Жулия взглянула на фотографии и поняла, что это были те самые, которые Раул сделал в Сан-Паулу, только он убрал все компрометирующие моменты, что мгновенно расположило ее к молодому человеку. К тому же и фотографии были отличные.

— Спасибо! — искренне сказала она.

Увидев появившегося на пороге Шику, Жулия мгновенно напряглась.

— Ты чувствуешь перед ним свою вину? — догадался Раул. — Я тебя понимаю. Он ведь тогда едва вернулся. Его тогда взяли вместе с партизанами, похоже, даже пытали. Худющий, бледный, еле живой. А за то, что материал уже был не нужен, его и из газеты выставили. Так что он, конечно, по твоей милости натерпелся!

Жулия почувствовала угрызения совести, она не знала, чем кончилась та давняя история, ей-то казалось, что Шику просто хотел опередить ее с материалом и вернулся буквально на следующий день.

Ей стало, в самом деле, очень стыдно, она подошла к нему и сказала:

— Шику! Я прошу у тебя прощения. Я не знала, что тебя взяли вместе с партизанами.

— Самое время попросить прощения за то, что произошло шесть лет назад, — иронически усмехнулся Шику, чем мгновенно отбил у Жулии охоту покаяться.

Кто знает, почему так получалось, что эти двое, едва увидев друг друга, начинали ссориться? Шику даже растрогала эта запоздалая просьба о прощении, но от иронии он удержаться не смог. А ведь у него сложились такие хорошие отношения с Отавиу. На днях он взял его с собой на прогулку, чтобы показать, как изменился за это время их город, какими стали пляжи и парки. У него возникла мысль записывать их разговоры и потом написать книгу, которую можно назвать: «Человек, который проснулся в другом мире». Нет, ему не было никакого резона ссориться с Жулией, и все-таки он начал ссору.

Его привела в раздражение доброжелательность, с какой Жулия разговаривала с Раулом.

А тот мигом воспользовался этим и продолжил прерванный появлением Шику разговор.

— Честно говоря, Жулия, я хотел вручить тебе эти фотографии совсем в другой обстановке, за ужином в хорошем ресторане. Может, ты исполнишь и вторую часть моей мечты — поужинаешь со мной?

— Ты не знаешь Жулии Монтана, Раул, — все с той же язвительной иронией проговорил Шику, — и совершенно напрасно приглашаешь ее, она не умеет ни на что соглашаться.

— А ты слишком самонадеян, Шику, если полагаешь, что знаешь меня, — спокойно отвечала Жулия. — В девять тебя устроит, Раул?

— Завтра я заеду за тобой в девять, — в полном восторге подхватил Раул. — А что тебя привело к нам в Кариока?

— Мне нужен сеньор Сан-Марино, — ответила Жулия.

— Пойдем, провожу, — так же радостно предложил Раул, — первосортные посетители проходят у нас с парадного входа.

Шику с раздражением посмотрел им вслед, а потом, чтобы переключиться и отвлечься, стал думать о Констансинье. Вот с ней у них полное взаимопонимание, он сумел ей помочь, и был этим очень доволен. Удочки вышла неприятность на экзамене по математике, ее поймали со шпаргалкой и поставили двойку.

Она не хотела говорить об этом родителям и сказала только Жанете. Шику, узнав об этом, тут же отправился, переговорил с учительницей, договорился о переэкзаменовке и с репетитором, все уладил и порадовал дочку.

— Никогда не скрывай своих неудач, я всегда могу тебе помочь, — сказал он дочери.

Но и в отношениях с дочерью было одно черное пятно: ей хотелось, чтобы отец с матерью были опять вместе, а вот это было уже куда труднее.

Лусия Элена делала все, чтобы вернуть Шику, и тем отталкивала его от себя. Она уже вернулась из больницы, но Шику ни разу не навестил ее. А она жаловалась ему по телефону, что его мать за время ее отсутствия перекрасила стены в мертвый бежевый цвет.

Шику тяжело вздохнул, нет, с женщинами не соскучишься, и лучше вообще не иметь с ними дела! Одна морока!

А вот Сан-Марино так не думал. Увидев на пороге Жулию, он почувствовал, что все его дурное настроение как рукой сняло.

— Рад тебя видеть! Согласна у меня работать? — весело спросил он.

— Нет, меня привела к вам менее приятная причина, и я перейду сразу к делу, так уж я привыкла.

Сан-Марино смотрел на чистый овал лица, каштановые волосы, точеный носик и чувствовал давно забытое счастье.

— Я и сам такой. Садись, рассказывай.

И Жулия в нескольких словах рассказала, что Алекс исчерпал свои финансовые возможности, ухаживая за Отавиу, что ему пришлось заложить дом в банк, и теперь банк этот дом продал, а в нем живут не только сам Алекс с женой, но и Отавиу с тремя дочерьми.

— Я чувствую себя ответственной за положение моей семьи, — сказала Жулия. — И вспомнила о доме, который когда-то принадлежал нашей семье. Я знаю, что теперь он принадлежит вам, но прошу честно ответить, не могли бы вы уступить его нам хотя бы на какое-то время.

— На сколько хотите, Жулия, — великодушно ответил Сан-Марино без малейшей заминки и без малейшего колебания. — Я купил его для того, чтобы он не попал в чужие руки, и даже не сдавал его. Он ждал своих хозяев, И когда семья Монтана вернется под свой родной кров, мы устроим что-то особенное.

У Жулии выступили на глазах слезы, хотя она никогда не отличалась сентиментальностью.

— Я восхищаюсь вашим благородством, Сан-Марино! Мы перед вами в неоплатном долгу. Обещаю, что я непременно выплачу арендную плату! — произнесла она.

— Лучше считай меня членом своей семьи, — благодушно сказал Антониу, — и верь мне.

Не прошло и нескольких дней, как Сан-Марино вручил Жулии ключ от дома.

— Этот ключ станет символом… Он откроет новую эру для нашей семьи… Как будто семья Монтана возродилась, — несколько бессвязно повторяла Жулия, держа в руке ключ. — Я знаю, что вы сделали это ради отца, ради чувств, которые объединяли вас в прошлом и живы до сих пор!

Да, чувства были живы, все чувства, которые связывали Антониу с семьей Монтана, этого Сан-Марино не смог бы отрицать.