Книга Воздушные замки. Путь к разгадке, страница 24 – Эуклидес Маринью

Малыш продолжал плакать, и Раул мрачно пошутил:

— Видишь, он протестует, потому что его невозможно обмануть. Он чувствует своим маленьким сердечком, что его папа — Раул. Объясни это маме, сынулька!

Малыш, переключивший внимание на Раула, сначала умолк, перестал плакать, а потом весело загукал и потянулся к нему ручонками.

— Нет-нет, — сказала Бетти сыну, — дядя Раул сейчас пойдет домой. Помаши ему ручкой.

— Я. конечно, могу уйти, — серьезно произнес Раул. — Но это не изменит главного: Шикинью — мой сын! Посмотри на него, и ты сама увидишь, что он моя копия.

Когда Бетти с возмущением рассказала об этом Онейди, та поддержала не ее, а Раула:

— Я давно заметила, что они похожи, только не решалась тебе сказать. Это не мое дело.

— Вы все с ума сошли! — испуганно воскликнула Бетти. — Или просто сговорились! Шикинью не может быть сыном Раула!

— Ты извини меня, — осторожно начала Онейди, — но если Рал так говорит, значит, между вами что-то было?

— Это было один раз! По глупости, по слабости моей! Я проклинаю тот день!

— Ну, в таком случае ты не можешь быть уверена, что это ребенок Арналду.

— Нет, я лучше знаю, кто отец моего ребенка! — истерично закричала Бетти, и Онейди оставила ее в покое.

А спустя несколько часов приехал Арналду и увез Бетти с малышом к себе домой.

Вместе с Арналду приезжала и Гонсала, которой, прежде всего, хотелось повидать Отавиу. Он очень обрадовался и, лукаво усмехнувшись, шепнул ей на ухо, что может поцеловать ее при всех. Гонсала смущенно отстранилась от него, но уже в следующий момент смущаться пришлось Отавиу, потому что ему был задан прямой вопрос:

— Зачем ты притворяешься, Отавиу?

Его замешательство не укрылось от Гонсалы, и она продолжала наступление:

— Тебя выдают твои глаза. Я вижу в них то, что ты пытаешься скрыть от меня. Только не пойму — зачем.

— Это не притворство. Я действительно люблю тебя, — нашелся Отавиу. — Ты не веришь мне?

Гонсала посмотрела на него с укоризной и задала еще один вопрос, исключающий всякую двусмысленность:

— Скажи, что ты искал в кабинете у Антониу?

— Я? Когда? — попытался он увернуться от ответа, однако Гонсала проявила настойчивость:

— Когда приходил ко мне с Алексом. Он тоже все видел. Позвать его?

— Нет, не надо, я вспомнил! — остановил ее Отавиу. — Я искал свою курительную трубку!

Более нелепой отговорки придумать было трудно, поэтому оба — и Гонсала, и Отавиу — прыснули со смеху.

— Ты же не куришь трубку, — вымолвила она сквозь смех.

— Курю! — ответил он, давясь от хохота.

Статью о служебных злоупотреблениях комиссара Тавареса и его связях с мафиозными структурами Шику отнес в редакцию сам, не прибегал к услугам электронной почты. Причин для этого было достаточно. Помимо того, что ему хотелось повидать Жулию и коллег, он также предполагал неизбежные трудности с публикацией этого материала и намеревался их предотвратить. Избранная им тактика была предельно простой: Шику решил сыграть на самолюбии Жулии. Показан ей статью, он произнес задиристо:

— Вряд ли твой обожаемый друг согласится на публикацию. Они с Таваресом повязаны! Это одна шайка-лейка!

Жулия, как и следовало ожидать, возмутилась, отчитала Шику за то, что он клевещет на Сан-Марино, пытаясь опорочить его доброе имя, но статью взяла и сама проверила все изложенные там факты. Лишь после этого отправилась к Сан-Марино.

Тот повел себя точно так, как предсказывал Шику — не захотел публиковать материал о преступлениях Тавареса, и это еще больше раззадорило Жулию. Теперь она просто обязана была добиться публикации, чтобы Шику не мог считать себя провидцем и тем более не имел оснований подозревать Сан-Марино в преступной связи с Таваресом.

Задача эта была не из легких. Жулия ведь не хотела подставлять Шику и не говорила, в чем он подозревает Сан-Марино, поскольку сама в это не верила. Однако на деле выходило, что Сан-Марино все-таки защищает коррупционера Тавареса, отказываясь публиковать статью.

— Я давно знаю Тавареса, — говорил он. — Это честный, неподкупный комиссар и глубоко порядочный человек. А Шику Мота попросту оговорил его! Вероятно, тут какие-то личные счеты. Но наша газета не может опускаться до подобных пасквилей!

Жулия терпеливо доказывала обратное:

— Нет, у Шику надежный источник информации. Это комиссар Серафим. Я сама говорила с ним. У него накопилось много материалов, изобличающих Тавареса, и вопрос о возбуждении уголовного дела практически решен. Через несколько дней это уже не будет сенсацией. Так что мы должны срочно отдавать статью в печать!

— Ну, если дело обстоит, таким образом, то отдавай, — вынужден был согласиться Сан-Марино. — Хотя у меня в голове не укладывается, как такой стойкий человек мог оступиться. Мне всегда бывает очень больно, когда приходится разочаровываться в людях.

— Мне тоже, — призналась Жулия. — Вообще журналистика — жестокая профессия. Мы занимаемся разоблачением людских и общественных пороков, но это не всегда приносит удовлетворение. Иногда, кажется, что мир кишит негодяями и нет ни одного человека, на которого можно было бы положиться.

— Это бывает от усталости, — сочувственно произнес Сан-Марино. — Мне хорошо знакомо такое состояние… Знаешь, давай поедем-ка пару деньков куда-нибудь к морю! Отдохнем, расслабимся… — Увидев, как сразу же напряглась Жулия, он поспешил добавить: — Ты не бойся, у каждого из нас будет свое бунгало. Подумай над моим предложением!

— Да-да, я подумаю, — пообещала она, сжавшись под взглядом Сан-Марино и чувствуя, как этот человек обретает над ней все большую власть.

Шику был очень удивлен, узнав, что Сан-Марино согласился опубликовать его статью.

— Наверное, тебе пришлось немало постараться, чтобы уговорить его, — предположил он.

— Вовсе нет, — соврала Жулия, но Шик уловил нотки неуверенности в ее голосе и не удержался от язвительного замечания:

— Ну да, он не захотел огорчать свою любимую! Не смог отказать ей в столь невинной просьбе. Предпочел заложить подельника!

— Перестань! — рассердилась Жулия. — Не смей дурно говорить о Сан-Марино! Он не имеет никакого отношения к Таваресу, и его согласие на публикацию — лучшее тому подтверждение.

— Да у него просто не было другого выхода, — возразил Шику. — Наверняка ты рассказала ему о своей беседе с Серафимом, и он понял, что надо защищать собственную шкуру, а не выгораживать Тавареса.

— Замолчи! Я не позволю тебе оскорблять Сан-Марино!

— Жулия, неужели это так серьезно? — с болью произнес Шику. — Я долго не хотел верить слухам, но теперь сам вижу…

— Что ты видишь? Что я защищаю Сан-Марино? Так у меня есть для этого основания!