Книга Воздушные замки. Путь к разгадке, страница 73 – Эуклидес Маринью

— Ева! Я узнал тебя! — сказал Сан-Марино, прервав ласки. — Это невероятно! Ты — живая!..

Его слова вернули Еву к реальности. Она вспомнила чем, с какой целью приехала сюда и что должна делать

— Да, я не умерла, — подтвердила она. — Хотя ты сделал все, чтобы отправить меня на тот свет!

— Нет! Ева, я любил тебя всю жизнь!

— Антониу, не надо лгать. Мне известно все. Аварию устроил ты. И ты же приказал Тиао убить меня.

— Но ты первая предала меня — хотела сдать полиции! Ты не оставила мыс выбора, Ева! Господи, как я страдал все эти годы! Жизнь без тебя потеряла для меня всякий смысл.

— Надеюсь, ты понимаешь, что мне тоже было нелегко? Жить вдали от дочерей, не иметь возможности видеться с ними…

— Но сейчас ведь ты вернулась! Зачем? Чтобы отомстить мне? — задал ей прямой вопрос Сан-Марино.

— Нет, — ответила она. — Вся моя ненависть к тебе давно перегорела. И осталась только любовь! Я любила тебя всегда, Антониу! Даже когда и в самом деле мечтала о мести. Но с годами поняла, что нуждаюсь лишь в одном: быть рядом с тобой, с моими детьми и внуками!

— Я не верю тебе, — сказал Сан-Марино так же, как днем раньше говорил Отавиу.

Ева это предвидела, потому и позвала Тиао. Теперь он мог выйти из тени.

— Это я спас дону Еву, — сказал он, смело, глядя в глаза Сан-Марино. — И вместе с ней спас также свою душу и — вашу! Отвел от вас этот страшный грех.

— Я благодарен тебе, — криво усмехнулся Сан-Марино. — Только давай о6одемся без лишнего морализаторства. Что ты от меня хочешь теперь?

— Ничего. Оставьте меня в покое и будьте счастливы с доной Евой.

— Вот как? А может, там за дверью притаился наряд полиции, который только и ждет сигнала, чтобы схватить меня?

— Нет, Антониу, я не собираюсь доносить на тебя! — вновь вступила в диалог Ева. — Сам посуди, если бы я хотела это сделать, то вела бы себя по-другому. А чтобы у тебя не осталось никаких сомнений, я сейчас прямо на твоих глазах уничтожу ту магнитофонную запись, которую Алвару использовал для шантажа.

— Значит, он не сошел с ума? Ты действительно была у него и забрала пленку?!

— Мы были там вдвоем с Тиао. Можешь взять эту пленку и потом ее уничтожить, — предложила другой вариант Ева.

Сан-Марино положил кассету в карман пиджака. Ева сочла, что Тиао здесь больше не нужен, и отпустила его.

— И все-таки мне трудно поверить в то, что я прощен, — покачал головой Сан-Марино

— Все объясняется моей безумной любовью к тебе! — ответила Ева и всем телом подалась навстречу Сан-Марино. — Теперь между нами ничто не стоит, и мы, наконец, можем быть счастливы!

— Да! Да! — подхватил он, жадно целуя ее. — Я не хочу потерять тебя еще раз. Давай уедем отсюда навсегда! Я передам газету Жулии. Ты знаешь, что она — моя дочь?!

— Я всегда это знала.

— А почему же ты мне тогда не сказала?

— Антониу, не будем возвращаться к прошлому.

— Да, ты права. Нам надо подумать о будущем. Когда мы поженимся? Я готов хоть сейчас!

— А мне нужно еще немного времени, чтобы подготовить дочерей, прежде чем открыться им. Ты понимаешь меня, любимый? Я же не могу сказать им всю правду, не могу поставить тебя под удар! Но ради нашей любви я готова пойти на ложь и рассказать им выдуманную историю, в которую они, надеюсь, поверят и простят меня.

— У тебя хорошие дочери. Они все поймут и будут счастливы вновь обрести родную мать, — уверенно произнес Сан-Марино. — Так же, как счастлив я, оттого что вновь обрел свою возлюбленную!

Он действительно был счастлив, но поверил Еве не до конца и, выйди из отеля, сразу же позвонил Торкуату:

— Отныне мне должен быть известен каждый шаг графини. Скажи своим орлам, чтобы не спускал с нее глаз!

Бетти была очарована графиней, ее теплотой и отзывчивостью.

— Мне хотелось бы пригласить ее на ужин к себе домой, — сказала она Жулии. — Но там сейчас ужасная атмосфера. Арналду совсем сломался, а я не могу уйти от него в такой критический момент. Пусть все немного уляжется. На Тьягу тоже страшно смотреть. Ходит как приговоренный к смертной казни — с таким обреченным видом. А тут еще это чудовищное самоубийство Алвару! Валерии на похоронах стало плохо, у нее началось маточное кровотечение, но врачи все же сохранили ей ребенка. И теперь она, несмотря на траур, торопит Тьягу со свадьбой. Гонсала из-за всего этого сходит с ума… в общем, туда я не могу пригласить Астрид. Может, ты поговоришь с папой, и устроим званый ужин в нашем родном доме?

Жулия поддержала эту идею, но советоваться с отцом не стала, считая его невменяемым. Сама пригласила графиню, а отца поставила перед фактом.

Отавиу воспротивился, сказал, что не хочет видеть в своем доме женщину, которая обидела Сели. Жулия рассердилась:

— Папа, Сели никто не обижал! Запомни это и веди себя, пожалуйста, прилично за ужином, не опозорь нас перед графиней.

Сели вступилась за отца и сказала, что намеренно уйдет из дома, чтобы не присутствовать на этом ужине.

Еще острее отреагировала Гонсала, узнав от Онейди, что Ева приглашена в дом Отавиу. Ревность взыграла в ней, и она выплеснула ее на Отавиу:

— Ева всегда имела над тобой неограниченную власть! А ты всегда был уверен, что она вернется, и ждал ее. Вот и дождался! Теперь она будет сидеть рядом с тобой за столом, на месте хозяйки дома!

— Гонсала, ты говоришь какие-то глупости. Я не звал Еву на ужин! — принялся оправдываться Отавиу. — Ее пригласила Жулия.

— Нет, я хорошо помню, как ты оставил одно место свободным, когда мы с Антониу были у тебя в гостях. Сказал: это — для Евы, она вернется!

— Но я же был тогда без памяти и без ума! А теперь, чтобы ты не сомневалась во мне, я прошу тебя прийти на этот ужин, и место, о котором ты говорила, будет твоим. Согласна?

— Думаю, это будет справедливо, — улыбнулась Гонсала.

Ее появление за столом стало сюрпризом и для дочерей Отавиу, и для Евы. В то же время Сели осуществила свою угрозу и не явилась домой к ужину. Поэтому речь невольно зашла о ней. Видя, что графиня огорчена отсутствием Сели, сестры стали говорить: «У девочки было трудное детство, она росла без матери, к ней проявить снисхождение…»

И тут Отавиу вдруг встал и произнес тост:

— Раз уж заговорили о матери моих дочерей, то я предлагаю почтить ее память и выпить. За свободу! Ева умерла!

За столом повисла неловкая пауза. Все замерли, не зная, что еще выдаст Отавиу, но он лишь осушил свой бокал и сел на место. Алекс последовал его примеру, остальные тоже молча выпили.

Чтобы разрядить обстановку, Бетти завела с графиней ничего не значащий светский разговор, но Отавиу вновь обескуражил всех. Приобняв Гонсалу, он с блаженной улыбкой произнес: