Книга Подлянка, сэр!, страница 38 – Марина Воронцова

— И все же, почему вы так уверены, — настаивала я. — Не скрою, что он даже привозил ее несколько раз на своей машине к дому.

— На какой? — Кравченко уставилась на меня синими глазами-льдинками.

— BMW, три семерки.

Я не сводила глаз с бледного личика Кравченко.

— Это не его машина, — покачала головой Ксения.

— В салоне сказали, что его! — потеряв бдительность, воскликнула я. Эх, не надо было демонстрировать своих познаний.

— Послушайте, — Ксения скривила шею так, что мне стало, наконец, ясно, как смотрят «искоса, низко голову наклоня». — Я не знаю, что там натворила Светка, но Валерий Дмитриевич к этому не имеет ни малейшего отношения. Машину, про которую вы говорите, он подарил.

— Кому? — оторопела я. — Дорогой больно подарок.

— Ну вот это точно не ваше дело, — разозлилась Кравченко. — Подарил, значит, может.

— Свете? — мне удалось весьма натурально изобразить полнейший кретинизм.

— Уварову Геннадию Михайловичу, нашему проректору, — вполголоса выдохнула Ксения. — Только я вам этого не говорила.

— Откуда вы знаете? — удивилась я. Странно, что бедная девочка, живущая в общаге, в курсе всех институтских интриг.

— Валерий Дмитриевич — мой дядя, — еле слышно прошептала Ксения.

— Но…

Я непонимающе захлопала глазами. Почему человек, который может спокойно подарить машину, не снимает родственнице квартиру, не помогает деньгами, — она прозрачная прямо вся! Хотя, по-моему, это сейчас модно. Не исключено, что девочка голодает сама, по собственной инициативе.

Кравченко покосилась в сторону гоготавших, как стая гусей, девиц за соседним столиком и, придвинувшись ко мне, быстро заговорила:

— Слушайте, не знаю, кто вы такая и что вам на самом деле нужно, только Валерий Дмитриевич не убивал эту старуху, вдову Лукина! Я вас сразу узнала, дядя про вас рассказывал! Что вам от него нужно? Вас или наняли, или используют, чтобы повредить Кавалергардову, понимаете вы это или нет?

— Но зачем кому-то ему вредить? — я совсем перестала понимать, о чем речь.

— Ох… — Ксения изучающе посмотрела на меня. В холодных глазах зажглись огоньки, только непонятно, злые или добрые. — Слушайте. Майя Михайловна долгие годы была второй женой Лукина, ясно? Он жил на два дома. Вернее, на институт и свой дом. У его законной жены не могло быть детей. А Уварова родила сына. Лукин от жены не ушел и ребенка не признал. Раньше с внебрачными связями у тех, кто в партии состоял, большие проблемы были, — доверительно сообщила мне Кравченко. — Но, естественно, нашлись добрые люди. Рассказали жене. Не знаю, как Лукин это дело уладил, но обошлось без большого скандала. По-крайней мере мне так дядя рассказывал. Сыну своему профессор, ясное дело, помог. Уваров у нас теперь проректором заделался. Хотя говорят, что на нем как ребенке гениальных людей природа конкретно отдохнула. Мой дядя наоборот…

— Он что, тоже сын Лукина?! — вырвалось у меня.

— Нет. Он добрачный сын его жены, — ухмыльнувшись, ответила Кравченко.

То, что она рассказала дальше, казалось почти невероятным.

У Марфы Андреевны был отрицательный резус фактор. Она забеременела в семнадцать лет. Врачи сказали, надо рожать. Второго шанса не будет. Уехала на студенческую стройку в Новосибирск, чтобы родители не узнали. Там произвела на свет ребенка и отказалась от него. Назвала Николай Фролов. По имени отца, фамилию дала свою. Со временем, естественно, начала горько жалеть о своем поступке. Мужу соврала, что в детстве перенесла тяжелую болезнь почек и теперь не может иметь детей. Мальчика в двухлетнем возрасте усыновила семья Кавалергардовых. Они дали ему имя Валерий, отчество досталось Дмитриевич. По иронии судьбы приемный отец оказался физиком, которого через год по заявке от Военмеха привлекли к работе над проектом, руководителем которого оказался молодой Лукин. Круг замкнулся. Как-то Елена Кавалергардова, будучи у Лукиных в гостях, услышала от хозяйки жалобы на свое бесплодие и рассказала, что тоже столкнулась с подобной проблемой. В Новосибирске они взяли мальчика из Дома малютки. При слове «Новосибирск» у Марфы Андреевны перехватило дыхание. Ведь она все время думала, как сложилась судьба оставленного ею сына.

— Вот все время думаю, — заметила она как бы между прочим, — можно ли дать ребенку из детского дома свою фамилию и другое имя?

— Можно, конечно, — кивнула Елена. — Вот нашего звали Николай Фролов. Мужу сразу не понравилось. И мы при оформлении документов попросили записать, что его будут звать Валерий, а нашу фамилию ему автоматически присвоили.

Слушая Ксюшу Кравченко, я только открывала и закрывала рот, как выброшенная на берег рыбка. Представить себе не могу, что случилось с Марфой Андреевной в этот момент.

— Ну, короче, жена Лукина к дядиной маме набилась в лучшие подруги. А потом, когда ему было лет тринадцать, взяла и сказала, что она его настоящая мать. Он не поверил. Родители, понятное дело, хором заявили, что Марфа Андреевна просто душевнобольная. Крыша, мол, поехала из-за бесплодия. На порог ее больше не пускали. А в двадцать Валерий Дмитриевич, когда оказался в Новосибирске на семинаре, вспомнил про этот разговор. Решил проверить. И чуть заикой не стал, когда убедился, что старуха Лукина не врала.

— Подождите, — я мотнула головой. — Выходит, ваша мама — сводная сестра Валерия Дмитриевича?

— Ага, — кивнула Ксения. — Ее тоже из детдома взяли. Когда дяде было семь лет. Только они с мамой почти не общаются. Не знаю уж почему, но она дядю очень сильно не любит. Когда узнала, что я к нему в Питер сбежала, чтобы поступить, — год со мной говорить отказывалась.

— А он что? Помог?

— Да как сказать, — пожала плечами Ксюша. — Восторга у него особого, понятно, не было, когда он меня увидел на пороге. Но с поступлением, наверное, помог. Я все «на отлично» сдала. В общежитие тогда была очередь, дядя как-то организовал, чтобы устроили.

— То есть тесных отношений с ним вы не поддерживаете, — подытожила я.

— Он иногда интересуется, конечно, как дела. Приглашает домой на семейные обеды. Ненавижу их… — добавила девушка вполголоса.

— Кого?

— Обеды, — пожала плечами Кравченко. — Жена у дяди противная. Не понимаю, как он с ней вообще живет. Жадная! Это что-то! Каждый кусок взглядом провожает. Постоянно заводит разговоры, что, типа, бедным родственникам рассчитывать не на что, они сами, мол, еле на плаву держатся. Начинает дядю пилить, что он мало денег зарабатывает.

— Мало?! — я оторопела в очередной раз. — Как это мало? Вы же только что сказали, что у него была машина, и, честно говоря, он не производит впечатления бедного!

— Некоторым сколько ни дай, все мало, — проворчала Ксения.

Мне показалось, что надо еще раз вернуться к Свете.

— А вы не думаете, что он просто не хотел ставить вас в известность насчет отношений с Рябиковой? Все-таки, может, я немного старомодна, но отношения преподавателя и студентки…