Книга Подлянка, сэр!, страница 46 – Марина Воронцова

— Вера Афанасьевна, — строго обратился ко мне Олег, — вас попрошу проследовать с нами. Для сверки свидетельских показаний.

Я отдала Маше ключи от своей квартиры и попросила что-нибудь приготовить к нашему приходу.

— Сама уже, наверное, не успею, — и послушно полезла в милицейскую машину.

— Сделаю в лучшем виде, — заверила меня Мария Гавриловна и помахала нам вслед.

По дороге в прокуратуру я спросила Свету, которая понемногу приходила в себя:

— Ты училась в Военмехе?

— Да, — кивнула девушка. — Только меня отчислили.

— А подруга Алена у тебя есть? — меня аж пот прошиб от предвкушения, что сейчас все, наконец, станет известно.

— Была, — сухо ответила девушка и снова пришла в беспокойство. — Это она на меня наговорила, да?! Вы не слушайте! Она из-за Кавалергардова злится. Просто он сначала с ней был, а потом ко мне начал приставать! Вот она и обозлилась! Неправду она говорит! Мне ее пыльный Кавалергардов и нужен не был! Да если бы я с ним переспала, разве бы он меня отчислил? Ну если логически рассудить!

Мы с Олегом переглянулись.

— В общежитии твоей соседкой была Ксения Кравченко? — продолжила я.

— Да, точно. Она. Только я в общежитии не жила почти, у меня тогда парень был. Наркоманом оказался и выпить любил. Я от него ушла, — печально сообщила в ответ Света.

В разговор вмешался Олег:

— Кто тебя подвозил делать Лукиной уколы на BMW с номером три семерки?

Рябикова сильно покраснела.

— А… а это важно?

— Очень, — грозно нахмурился внук.

Девушка сглотнула.

— Наш проректор, Уваров.

— Почему он это делал? — еще более строго спросил Олег.

— Ну… понимаете, я сирота, — промямлила Света. — А Геннадий Михайлович мне помогает. Он мне с пропиской вопрос решил, да и с деньгами. Вот сейчас я на психологию хочу идти учиться, и он…

— Проще говоря, он вас содержит, так? — рявкнул внук.

— Олег! — я укоризненно покачала головой.

Рябикова опустила глаза и совсем по краснела.

— Не надо так говорить, — еле слышно всхлипнула она. — Геннадий Михайлович меня любит, а я его жалею. Знаете, как ему от жены достается? Он меня замуж звал!

— Чего ж не пошла? — смягчился внук.

— Я его не люблю, — тихо ответила Света. — Жалею только. Он без меня пропадет.

У меня тоже слезы на глаза навернулись. От умиления. Девушка, как правильно заметил наш участковый, действительно реликт. Мне-то казалось, что такие чеховские Грушеньки давно перевелись. Ей-богу, по сравнению с Рябиковой даже я сама себе показалась циничной.

Ситуация с институтом в мгновение ока стала понятной. Проректор Уваров, обладатель мамы-профессора и ревнивой жены, закрутил роман со студенткой, которая ему во внучки годится, и, чтобы не рисковать понапрасну, дал тихую команду ее выгнать. Благо девушка приятно глупенькая и отчисление за неуспеваемость ни у кого подозрения не вызовет! А он потом ей оплатит учебу и предстанет еще большим благодетелем.

Я покачала головой. Господи, сорок лет прошло, а схема амуров в высшей школе ни капли не изменилась! У нас в группе произошел случай, похожий на этот как две капли воды. На первом курсе отчислили девочку, а через два года мы узнали, что она вышла замуж за нашего декана и учится теперь в Москве на заочном.

— А где ты была все это время? — спросил Олег. — Мы тебя два месяца найти не могли. В Мурманске прокуратуру на уши поставили! Тетку твою разыскали, здесь все перерыли!

— На Карельском перешейке в пансионате отдыхала, — захлопала ресницами Рябикова. — Геннадий Михайлович домик снял, чтобы я могла перед учебным годом сил набраться, — в голосе Светланы первый раз прозвучала гордость. — Он как раз там на одном из заводов консультации проводил, по новым материалам, что институт придумал. Вот мы и подумали, что…

— Ясно. А машину зачем продал ваш Уваров? — не унимался внук.

— Не продавал он, — удивилась Света. — Ее угнали! Он и заявление подал!

Олег несколько минут молчал. Зато у меня появился вопрос:

— Скажи, пожалуйста, а договор с Лукиной тоже он тебе посоветовал заключить? Все-таки странно, что из всех старушек ты выбрала именно ее.

— Нет! Вы… — Рябикова нервно сглотнула. — Вы если даже будете Геннадия Михайловича о чем-то спрашивать, не говорите ему про договор ничего, ладно? Просто я уколы умею делать, а Марфе Андреевне понадобилось. Вроде бы он давно ее знает, а денег на медсестру не было у этой бабулечки. Он меня и попросил. Я стала ходить. Мама его, уж не знаю почему, сильно эту старушку не любит. Геннадий Михайлович очень боялся, вдруг она узнает, что он помогает вдове Лукина! А договор заключить она мне сама предложила. Я и подумала…

— Что подумали? — глаза внука сузились.

Света замялась, потом набрала в легкие воздуха и решительно высказалась:

— Знаете, Геннадий Михайлович не молодой. Может, это и плохо об этом думать, но я без собственного жилья так уже намучилась! Вы себе представить не можете, что значит, когда ты везде на птичьих правах! Мне эта бабушка предложила вариант, я и согласилась. Решила, что двести долларов в месяц смогу выкроить из тех денег, что Геннадий Михайлович мне на жизнь дает, а там посмотрим. Квартиру сразу мне самой никогда не купить, а такой вариант мне показался вполне вероятным.

Ну что ж, с этой частью истории, можно считать, разобрались. Когда мы доехали до прокуратуры, Олег выдал Свете бумагу, ручку и попросил максимально подробно изложить все, что она нам уже рассказала, в письменном виде. Мне тоже выдали ручку:

— Ну, Вера Афанасьевна, что вы нам еще не описали из ваших приключений? — весело спросил внук.

— Да, в общем, совсем немного, — соврала я.

— Пишите, — коротко распорядился Олег.

Два часа мне пришлось убористым почерком расписывать свою встречу с Виктором, бывшим «женихом» Светы, разговор с Ксенией Кравченко и беседу с комендантшей. Сдав свое сочинение на проверку внуку, я попрощалась и отправилась домой.

Прошло два дня.

Показания Светланы Рябиковой подтвердились на сто процентов и совпали с моими. Девушка, за которой мы с Машей так долго охотились, оказалась совершенно ни при чем. Я приуныла. Неужели так никогда и не поймают тех двоих, что пытались убить меня и наверняка причастны к смерти Алевтины и той женщины, настоящего имени которой мы не знаем, но по привычке называем Марфой Лукиной?

Квартирный вопрос Марии Гавриловны неуклонно двигался к суду. Маша этому была совсем не рада и подумывала отказаться от наследства.

— Все равно ничего не получу, — бурчала она. — Нервы дороже.

Раздался телефонный звонок. Я сняла трубку: