Онлайн книга «Грандиозная заря »
Было около трёх, когда на лесной дороге показался Орион. К моему удивлению, он был не на велосипеде, а под ним. Опасаясь испортить колёса выполненного на заказ «Джиоса», он нёс драгоценный драндулет над головой как трофей и мелкими шагами спускался к озеру. — Это украшение? — пошутила я, когда наконец с огромной осторожностью он опустил своё сокровище на траву. Орион улыбнулся. — Спорим, ты никогда не видела ничего подобного, Консо! «Джиос», разработанный специально для соревнований на треке! Титановая рама, вилка из углеволокна, цельный диск у заднего колеса. Всё выверено лично под меня, с точностью до микрона. Год работы. Стоит целое состояние. Во всём мире такой велосипед — единственный! — Обалдеть! — проговорила я в искреннем изумлении. — «Формула-1» велосипедного спорта, — гордо подытожил Орион. — По большой дороге я сюда ещё ехал, но по этой дурацкой тропинке, конечно, нет! Он занёс сокровище в дом и только после этого подошёл поцеловать меня в щёку. Прошло полгода с нашей прошлой встречи на озере, и мы были очень рады друг друга видеть. — Чай будешь? — спросила я. Пока вода закипала, я задала ему серию традиционных вопросов, на которые Орион, как обычно, терпеливо ответил. — Как Вадим и Лулу? — Хорошо. Лулу устаёт. Вадим велел ей взять отпуск, и она уехала к сестре. — А ты? Как у тебя дела? — Хорошо. — Правда? — Иногда на тренировках побаливает спина, — признался Орион. — А, Вадим подобрал кота. Сиамского. Мы назвали его Чиполлини, как чемпиона Италии. — Смешно. А как у тебя с любовью? — улыбнулась я. — … — По-прежнему никак? Никого? Совсем? — … — Ладно. А когда следующая гонка? Я знала, что Ориона бессмысленно пытаться разговорить. Он отвечал всегда по минимуму, а глава его любовных историй оставалась безнадёжно пуста. По крайней мере, я находила это безнадёжным, а он смеялся: его включили в состав команды Франции в гонке преследования, а ещё он готовился к отборочному туру Олимпийских игр в Сиднее. В этом и заключалось его счастье. Спустя некоторое время мы услышали, как к дому подъехал Окто за рулём одной из огромных машин, которые ему так нравилось водить: что-то вроде пикапа, который делал его похожим на техасского землевладельца, отправляющегося на охоту. Он открыл дверь, выпрыгнул на землю, загорелый и прекрасный, в своей белой рубашке и кожаной куртке. — Ты откуда? — спросила я, пока он сжимал меня в объятьях. — Из «Диско Фазза», — ответил Окто и подмигнул. Прежде чем по традиции заехать к Барнабе, он побывал на солнечных Карибах, но не из-за этого так горели его глаза. Сияя от радости, он сообщил: — Невероятная новость! Мы с Барнабе наконец-то создаём группу! Решено! Я прекращаю своё кривляние за диджейским пультом, бросаю чемоданы в Моншателе, и мы переоборудуем магазин в студию звукозаписи! Всё равно никто больше не покупает диски, так почему бы не заняться любимым делом? Будем записывать классную музыку! Окто был полной противоположностью Ориона: когда он говорил, я слова не могла вставить. Он буквально подпрыгивал от волнения и по дороге в дом продолжал излагать свои планы во всех подробностях. — Вода вскипела, налить тебе чаю? Нет, нет, спасибо, чаю Окто не хотел. Ему нужно было придумать название для группы. А ещё — сценический образ для себя, Барнабе и басиста, которого они недавно нашли. А ещё он искал звуки, особую атмосферу и старые музыкальные приёмы из семидесятых. — Скоро всё это опять будет в моде, я уверен, — объяснял он. — Как думаешь, мама сохранила мои старые кассеты? — Те, которые ты записывал на «Радиоле»? — Да. Думаешь, они уцелели? — Может, наверху? На антресолях? — предположил Орион. — Во всяком случае, все мои велосипедные вещи мама держала там. Окто достал из кармана ингалятор. Три раза нажал на поршень, вдохнул лекарство и только после этого поспешил на второй этаж. Мы двинулись следом. Год за годом Роз-Эме складывала на чердаке все наши реликвии: старые туфли, мою полную коллекцию «Великолепной пятёрки», пробитый футбольный мяч и форму команды «Сент-Этьена», альбомы с наклейками футболистов, все каталоги, выпущенные издательством в период между 1970 и 1980 годами, тетради Ориона, сотни фотографий и бобин с киноплёнкой, которые снимал на камеру Жан-Ба (правда, теперь невозможно было добыть проектор, чтобы их посмотреть). Кроме того, на чердаке громоздились коробки с велосипедными запчастями Ориона и какие-то ещё. Отыскав среди них свои старые записи, Окто прошептал: — Восторг! Мама, спасибо! Он уселся на пол по-турецки и принялся изучать кассеты, расшифровывая собственный детский почерк на полустёршихся наклейках. — Kiss, Элис Купер, Джорджо Мородер… О! «Галактика» Rockets! [62] Мой любимый! Пока я с трепетом разглядывала коллекцию фотографий Батенея, Орион открыл шкафчик в дальнем углу. Внутри обнаружился полный набор его старых велосипедных маек. Он доставал их и показывал нам одну за другой. Я вспомнила, как будто вчера, его воскресные тренировки, на которые Роз-Эме часто таскала нас всех, чтобы поддержать её «котёнка». Конечно, среди прочих там была и майка команды Моншателя (с рекламой консервов «Вивье-Лажель»), а ещё те, что Вадим коллекционировал в семидесятых, с названиями его любимых команд: «Бик», «Рено», «Бианши» и знаменитая майка «Мольтени» Эдди Меркса. — Ого! Смотрите-ка! — вдруг радостно воскликнул Орион. — Вот это да! — ахнул Окто. — Мама не выбросила! Она ведь её терпеть не могла! Помнишь? Орион расхохотался, а Окто изобразил Роз-Эме: — «О нет, котёнок, сними немедленно! Это настоящий кошмар!» Это была кофта-шутка, которую Орион купил во время школьной поездки в Англию, когда ещё учился в коллеже. На ней был изображён человеческий скелет — рёбра и лёгкие, причём реалистично, как на рентгене. Иногда Орион не снимал её даже за ужином, чтобы позлить Роз-Эме. — Погоди-ка, — вдруг ошарашенно проговорил Окто. — А ведь это идея… Он снял белую рубашку и, выхватив у брата кофту-скелет, натянул на себя. В этом виде он спустился с антресолей, чтобы посмотреться в зеркало в ванной. Вернулся он, сияя, как начищенный пятак. — Помните, как я разорвал на груди рубашку и прыгнул в озеро? У меня ещё приступ прошёл сам по себе. Я отчётливо вспомнила эту сцену, и мне сдавило горло. — Ты имеешь в виду тот… последний день? Перед тем как уехала мама? |