Книга Заклятая невеста, страница 85 – Марина Эльденберт

Все эти мысли пронеслись в моей голове столь стремительно, что я даже не успела ни за одну ухватиться, а вот тяжесть ладони Льера на моей талии была вполне осязаемой. Настолько, что меня бросило в жар, особенно когда я поняла, насколько тесно он прижимается ко мне, и что именно я чувствую.

— Не хочешь ко мне повернуться, Лавиния? — хриплый ото сна голос ударил в сознание еще сильнее.

Да, я наверное действительно сошла с ума, потому что не испытывала даже крохотной капельки стыда от того, что мы спим обнаженные. И действительно думала о том, чтобы остаться с ним в Аурихэйме.

С ним.

В Аурихэйме!

Навсегда.

— Доброе утро, — несколько растерянно сказала я, оглушенная осознанием очередной свалившейся на меня истины.

— Оно, несомненно, доброе, — меня поцеловали в шею, и я вздрогнула. — А станет еще добрее, если я увижу твои глаза.

Я повернулась в его руках, наткнувшись на раскаленную прядь, упавшую на плечо. Глаза я тоже увидела, но не Льера, а Золтера, и это подействовало, как ушат ледяной воды. Вчера я, наспех позавтракав и заодно пообедав, принялась готовиться к очередному балу. Донесения о Пустоте радовали, а вот с Амалией переговорить не получилось, потому что рядом постоянно крутилась Ирэя, и отсылать ее было бы подозрительно.

Засыпали мы с Льером в объятиях друг друга, и когда засыпали, он снова был собой, а сейчас…

— Прости, — сказала я, пытаясь вывернуться из его рук, но он меня не отпустил.

Плотнее привлек к себе.

— Лавиния, это же я. И ты прекрасно об этом знаешь.

— Знаю, но для меня это слишком, — я снова подалась назад, и на этот раз он не стал удерживать.

Знакомо потемнел лицом, и, хотя я прекрасно знала, с чем это связано, не могла заставить себя прильнуть телом к телу и коснуться этих губ. Осознанно — не могла.

— Ты знаешь, что так нужно, — произнес он.

— Да. Но в постели для меня это чересчур, — я покачала головой.

Потянулась за халатом, а Льер, резко откинув одеяло, поднялся.

— Я думал, вчера мы с тобой это преодолели.

— Что — это? — уточнила я. — Мы поговорили откровенно, и договорились не лгать друг другу ни в чем. Договорились действовать заодно. Я согласилась остаться твоей женой.

— Мне казалось, ты хочешь остаться моей женой, — он сделал акцент на слове «хочешь».

— Твоей — да.

Он плотно сжал губы.

— Чего ты от меня требуешь, Лавиния?

— Ничего, — я покачала головой. — Мне просто нужно время, чтобы привыкнуть.

Виски сдавило болью, и Льер нахмурился.

— Как твой узор?

Он наклонился ко мне, скользнул над предплечьем ладонью, снимая иллюзию, нахмурился еще сильнее.

— Я решительно не понимаю, в чем дело.

— Может быть, когда ты в очередной раз меня разозлишь, и я провалюсь к Арке, она расскажет мне, что не так с этим узором.

— Возможно, сказать об этом сможет не только Арка.

— А кто?

— Моя мать.

Я моргнула, не в силах поверить услышанному. Вчера он категорически отказывался с ней говорить, что изменилось сегодня?

— Я долго думал о твоих словах, — нехотя признался он, опускаясь рядом со мной на постель.

Я все-таки отвела глаза, и Льер накинул простыню себе на бедра.

— И понял, что она знает все о мьерхаартан. Они с отцом были больше, чем просто супругами.

— Ты только поэтому хочешь ее повидать? — я широко распахнула глаза.

— Разумеется, нет. Я хочу, чтобы ты перестала вздрагивать всякий раз, когда речь заходит о моей матери, хочу, чтобы ты была счастлива.

Я улыбнулась.

— И чтобы она знала, что я жив, — добавил Льер. — Хочу тебя с ней познакомить.

После этих слов мне вдруг стало не по себе. Не потому, что я вдруг представила знакомство с его матерью в красках… нет, именно потому, что я представила знакомство с его матерью в красках!

— Поэтому сегодня после прогулки по Аурихэйму мы с тобой отправимся к ней.

Вчера мы договорились, что до завтрака Льер быстро разберется с текущими делами Двора, а сразу после этого покажет мне мир (хотя я смутно представляла себе, как это будет выглядеть). Но вот о знакомстве с матерью мы точно не договаривались!

Точно-точно!

Совершенно точно!

— Может быть, ты все ей расскажешь без меня? — осторожно спросила я.

Льер приподнял брови:

— Ты что, трусишь?

— Что?! Нет! — возмутилась я. — Просто я считаю, что вам нужно серьезно поговорить с глазу на глаз!

— А я считаю, что твое присутствие будет к месту, — сказал он. — Особенно учитывая то, что я действительно на тебе женюсь. Да и узор лучше рассматривать вживую, согласись?

Он на мне — что?!

— Погоди, что ты сказал?

— Ты все слышала, — этот… элленари поднялся раньше, чем я успела перехватить его запястье.

Он направился к ванной с таким независимым видом, что я даже дар речи утратила на несколько мгновений.

— Эй! Я, между прочим, ничего не решила.

— Я это знаю, — он обернулся. — И не собираюсь тебя торопить. Но для себя я уже все решил.

Прежде чем я успела сообщить, что он для себя может решать что угодно, двери ванной уже закрылись. Ладно хоть с собой не позвал, спинку ему потереть! Или что-то еще…

На этой мысли я прижала руки к щекам и замотала головой, пытаясь избавиться от навязчивой картины приподнявшейся на его бедрах простыни. Похоже, вчера леди Лавиния перегрелась или передышала свежим Аурихэймским воздухом, из-за чего у нее окончательно и бесповоротно атрофировались остатки приличий.

На этой мысли я поднялась, завернулась в халат и обнаружила, что Льера нигде нет. Не того, который ушел в ванную, а того, который бъйрэнгал.

— Льер! — обеспокоенно позвала я. — Льер!

Не мог же он сбежать?! Или мог?

Я попыталась вспомнить, где он был вчера, когда мы вернулись, но не смогла, вот когда меня наряжали, крутился рядом, пугая служанок, а потом…

— Льер! — позвала уже громче, почти готовая прямо в халате бежать в коридор.

Как раз в ту минуту, когда под кроватью раздалось шуршание и сонный котенок выполз на свет, приподняв покрывало.

— Чудовище! — воскликнула я. — Ну ты меня и напугал! Никогда больше так не делай, слышишь?

Чудовище зевнуло во всю зубастую пасть и лизнуло меня горяченным шершавым языком. Я же, поглаживая его, направилась к окну. Потянула за кисточку, раскрывая портьеры, зажмурилась от яркого утреннего солнца. Белое море играло волнами, бросая их на берег, вода искрилась бликами, а зелень на горах полыхала изумрудным пламенем, как магия искажений.