Книга Заклятая невеста, страница 92 – Марина Эльденберт

Я из рода Альхиины и его матери.

Пока я здесь, Аурихэйм будет жить.

И вся моя жизнь — одна большая ложь.

Если бы у меня было время погрустить по этому поводу, я бы точно впала в меланхолию, но времени не было. Поэтому я стояла, смотрела на залитый солнцем оживающий мир и думала, думала, думала.

Моя сила начала раскрываться здесь с первого дня, как только я оказалась в Аурихэйме. Я проваливалась в порталы и спокойно использовала магию жизни, которая тянулась к источнику мира. Меня даже окружили живыми цветами в замке, полном смерти, чтобы помочь раскрыться, но никто даже не задумался о том, что я — элленари. Никто, включая меня, но мне это было простительно, а им?

Льеру?

Почему никто из них не подумал о такой возможности?! Хьерг, один из заговорщиков, сильный целитель. Ведь он обследовал меня, и должен был что-то почувствовать, но он ничего не заметил.

Почему?!

Я посмотрела на иллюзорный браслет и вздрогнула. Что, если иллюзией можно прикрыть не только узор мьерхаартан, но и магическую суть? Что, если… что, если узор — и есть основа той самой иллюзии?

Проверить это можно было только одним способом.

Я потянулась к магическому плетению браслета, горящего на руке. Искорки узлов, сомкнутых на моей коже, не имели ничего общего с настоящей вязью обручального узора. Я позвала магию и подцепила один, вплетая в него магию жизни. Иллюзия дернулась и «поплыла», второй узелок я вскрыла точно так же, а третий стал последним: браслет распался на моих глазах, открывая взору мою руку — такую, какой она должна была быть.

Узор оплетал предплечье и стал уже более блеклым (видимо, выполнил свою задачу по выставлению меня прелюбодейкой). Тем не менее теперь я была почти уверена в том, что этот узор, так же как и браслет — ключ ко всему. На плетении браслета держалась иллюзия моего «обручения», а на узоре наверняка держится все остальное. Но если я права, как Золтеру удалось убедить всех элленари, что я его мьерхаартан?

Ответ пришел быстрее, чем я успела вздохнуть: моя кровь.

Магия на крови в нашем мире считалась самой сильной, а после темных времен, ближе к нашим дням стала еще и запретной. Именно потому, что на ней создавались сильнейшие заклинания, не всегда законные. Именно кровью обручили Анри и Терезу, поставив их подписи (капельки крови) на магическом договоре, когда они были еще совсем детьми. С помощью крови Винсента, похищенной из семейного хранилища, Аддингтон создал смертельное заклятие для Луизы.

Именно тогда состоялась моя первая встреча с Аддингтоном.

Семейные хранилища у нас использовались для того, чтобы в случае смерти аристократа некроманты могли поднять умершего сразу после смерти и допросить о том, что с ним или с ней случилось, а для этого нужна была кровь. Образцы крови, запечатанные магией, хранились там с рождения каждого ребенка. Когда Аддингтон с помощью магии убеждения (знаний мааджари) воздействовал на меня, я вынесла ему кровь Винсента, кровь Терезы, и… наверняка свою.

Подозреваю, что именно так она попала к Золтеру.

Он сочинил всю эту историю, про ребенка и смертную, про артефакт, только чтобы никто не дай Всевидящий не заподозрил во мне моей истинной сути. Он набросил на меня этот узор перед выходом на наказание Льера, в толпу элленари, а Эйзер не могла меня почувствовать, потому что сама была полукровкой.

Но ведь Льер забирал меня из Мортенхэйма, когда на мне еще не было узора, почему не почувствовал тогда?

Почему одно-единственное упоминание об ушедших за последние несколько столетий в наш мир элленари — про Роберта Дюхайма? Как ни пыталась я расспросить библиотеку о других, оставивших Аурихэйм и переселившихся к людям в нашем веке или хотя бы в Темные времена, больше она ничего мне не сказала.

— Лавиния, Льер нагулялся и хочет…

Я обернулась: стремительно, слишком стремительно для того, чтобы вспомнить о снятой иллюзии. И о том, что я понятия не имею, как ее вернуть.

— Спать, — еле слышно закончила Лизея, глядя на узор.

В ее расширившихся глазах горел немой вопрос: к счастью немой. Я мгновенно накинула полог безмолвия, а потом взмахом руки заставила дверь захлопнуться. Магия в этом мире действительно подчинялась мне безоговорочно, пусть и странными рывками, всплесками силы. Мне становилось плохо, когда я изображала королеву (элленари не могут лгать), но я была слишком слепа, чтобы задуматься об этом раньше, а теперь… теперь уже поздно.

— Значит, никакого благословения не было? — произнесла она, глядя мне в глаза. — Но что тогда произошло той ночью?

Я молчала. Мне казалось, полога безмолвия и закрытой двери недостаточно.

— Я никому не скажу, Лавиния, — произнесла Лизея. — Клянусь. Если хочешь, я поклянусь на крови.

— Я не могу, — я покачала головой. — Не могу сказать.

Девушка кивнула, в ее глазах лишь на миг отразилось что-то похожее на горечь разочарования, но тут же скрылось за привычной вежливой маской.

— Хорошо.

Льер покрутился у моих ног, а после запрыгнул на кровать и устроился там, что касается Лизеи, она спросила уже совершенно другим тоном:

— Вам что-нибудь еще нужно?

Тишина была долгой. За это время я успела снова вспомнить Найтриш и то, что с ней произошло. Успела подумать о том, что в мире элленари я по-прежнему слепой котенок, и что я даже представить не могу, где Золтер может держать Льера.

Я почти выдохнула: «Нет», — когда снова вспомнила отца и матушку. Последняя отчаянно пыталась меня уберечь от того, кто я есть, и к чему это привело? Ложь определяла мою жизнь с самого рождения, но в мире элленари самое сильное оружие — это правда.

— Да, — еле слышно сказала я. — Да, Лизея. Мне нужна твоя помощь.

— Чудесно выглядите, ваше аэльвэйрство, — заметила Лизея с лукавой улыбкой.

Служанки согласно закивали, их крылья захлопали в такт движениям головок.

— Благодарю.

К счастью, Золтер не потребовал от меня совместного обеда: не уверена, что мне хватило бы сил его выдержать, а силы мне были очень нужны. Я казалась себе струной, готовой порваться от любого неосторожного прикосновения. Дрожь, которая то и дело рождалась в кончиках пальцев, растекалась по телу, и тогда я начинала глубоко дышать. Сейчас же, когда я выйду на бал вместе с ним, мне потребуется вся моя выдержка.

— Оставьте нас, — приказала служанкам, и они поспешно вышли.

Я же повернулась к Лизее.

На этот раз полог безмолвия создала она, а потом ободряюще мне улыбнулась.

— Хэйрд его найдет, — произнесла негромко. — Обязательно.

Я подавила желание ее обнять, потому что понимала, что если сделаю это, позволю себе слабость. Даже маленькая слабость в такой ситуации может обернуться большими проблемами, поэтому сейчас я только кивнула.