
Онлайн книга «Конец света наступит в четверг»
– Не хочу вас отвлекать, Борис, но я должна сказать вам кое-что очень важное. Сядьте. Борис садится на стул из матового стекла на расстоянии трех с половиной метров от бизнес-леди. – Нужна ваша помощь. У меня новые сведения о профессоре Пиктоне. Министр встает с явным облегчением. – Браво! Служба безопасности обнаружила тело? – Всё не так просто. – Но он жив или мертв? – В том-то и проблема. Мы знаем, как расстроить заговор, который он готовит, но для этого нужны вы. – Я? Неужели? – Поезжайте на матч, я подожду вас здесь и всё объясню. – Разве мы не выдвинем обвинение маленькому Томасу Дримму? – с тревогой спрашивает министр. – Это будет зависеть от вас. – От меня? – Оказывается, мальчик – пока не установлено, каким образом, – обладает знаниями и секретами Лео Пиктона. Вы могли убедиться в этом на уроке физики, где он излагал формулы из неопубликованных работ профессора. Эти секреты не должны достичь посторонних ушей. – Что же делать? Я с волнением жду продолжения, словно это касается меня. Но что общего у какого-то Томаса Дримма, обладателя знаний и секретов, со мной – невидимым наблюдателем, который парит над этими людьми, слушая их слова и мысли? – Что будем делать? – повторяет министр с возрастающей тревогой. Лили слюнявит палец и трогает край облегающего рукава. Два сантиметра ткани с шипением исчезают, открывая серебряные часы. Она касается длинного прямоугольного циферблата, который распадается на две части, освобождая клавиатуру с миниатюрными кнопками. Лили Ноктис осторожно вынимает одну из шпилек, поддерживающих ее длинные черные волосы, уложенные в пучок, и нажимает на клавиши. На гигантском экране, занимающем всю стену, исчезает стадион и появляется зеркало в ванной комнате, перед которым чистит зубы тощая маленькая женщина. – Это что за канал? – удивляется Борис. – Канал мадемуазель Бротт – учительницы физики Томаса. Вы ее не узнаете? – Ах да, – Борис притворяется, будто вспомнил. На самом деле его память удерживает лишь то, что связано с Айрис. – Чем она занимается? – Полощет рот. Я настроилась на ее чип и включила «Глаз», как сегодня утром. Знаете, что произойдет, если я запущу электромагнитную волну в обратном направлении? – Нет. Способы применения моего изобретения… – Изобретения Лео Пиктона, – поправляет она мягко. – Вы только национализировали его, а мы запустили в производство – мой сводный брат и я. Ну и конечно, немного усовершенствовали. Я посылаю волну в обратном направлении, и вот результат. Шпилька нажимает на клавиатуре десяток клавиш, что сопровождается мелодичным звуковым сигналом. Мадемуазель Бротт сплевывает пасту и проверяет в зеркале чистоту зубов. Вдруг ее глаза вылезают из орбит, она застывает. Из ноздрей и глаз текут струйки крови. Учительница падает, и пустое зеркало исчезает с экрана. – Это можно сделать через чип? – беспокоится Борис Вигор. – Можно убить женщину на расстоянии? – В том числе и женщину, – спокойно отвечает Лили Ноктис. – Я могла бы заставить ее чихнуть, расхохотаться или залезть на шторы. Но сейчас важнее было устранить мадемуазель. Она единственная слышала, что объяснял Пиктон устами Томаса Дримма. И хотя поняла далеко не всё, собиралась вызвать его родителей. – Это можно сделать через чип! – повторяет Борис Вигор в смятении, обхватив голову руками, словно хочет оторвать ее. – Но почему я не знал? Как-никак, я министр энергоресурсов! – Вот именно: у каждого своя работа. Эти способы касаются только Министерства госбезопасности. И используются разумно и экономно, для общего блага и в высших интересах нации. Но Лео Пиктон, конечно, знает об этих возможностях. То, как он намеревается их применить с помощью Томаса Дримма, несет прямую угрозу правительству и народу в целом. – Но Дримм – ребенок! – У него лишний вес, плохие оценки, отец-алкоголик и мать-психолог, которая его изводит. Вот он и решил отомстить всему миру. – И всё-таки он ребенок! – настаивает министр. – Это значит, что он станет взрослым, если мы оставим его в живых. – Подождите, – волнуется Борис, – вы меня совсем запутали, а ведь у меня скоро матч! Лили Ноктис нажимает на клавишу и возвращает на экран стадион, до отказа заполненный нетерпеливыми болельщиками. – Ладно, идите, – улыбается она. – Я должна была подготовить вас к встрече с ним. У нас есть веские основания полагать, что сегодня после матча Томас Дримм выйдет на контакт с вами и начнет шантажировать. Выслушайте его внимательно и примите правила игры. Министр госбезопасности согласен со мной: или мы ликвидируем мальчишку, или будем с вашей помощью манипулировать им, чтобы взять под контроль профессора Пиктона. – Я вас уже не слушаю: я медитирую. Опустив веки, Борис сгибает ноги, вытягивает руки и принимается вращать торсом. Услышанное сильно расстроило его, но министр старается думать о чем-то еще более грустном – о своей дочери, – чтобы предстоящее испытание не слишком будоражило нервы. Что касается меня, если я и есть Томас Дримм, то я должен чувствовать надвигающуюся опасность, но мне как будто закрыт доступ к моим собственным чувствам. Борис Вигор встает и дважды хлопает в ладоши. Входит начальник канцелярии и докладывает, что машина подана. – Я выиграю! – объявляет министр Лили Ноктис. – В таком случае, – отвечает она ласково, – вы застанете меня здесь после матча, и мы отпразднуем победу. Я уже начала смотреть. Она вытягивает ноги на диване, повернувшись к экрану, на котором тысячи зрителей в тесноте и давке скандируют имя Бориса Вигора. – Я иду к вам! – отзывается их кумир. И он выходит, стараясь не смотреть на длинные загорелые ноги Лили Ноктис, покоящиеся на подлокотнике белого дивана. Едва за ним закрывается дверь, кончик шпильки начинает летать по клавиатуре в часах Лили. Вместо стадиона для менбола на стенном экране возникает черно-серая туча, по которой пробегают помехи. – Вы здесь, мои дорогие? Она увеличивает громкость. Через несколько секунд сквозь бульканье помех пробивается высокий звук. По экрану бегут полосы, на черном фоне возникают и множатся белые точки, и вот сквозь экранную рябь постепенно проступают силуэты. Появляется маленькая рука. Потом еще одна. Вырисовывается лицо, но тут же тонет в бесформенной массе, которая образует всё новые контуры: лица, лица, лица… Целая гроздь изменчивых маленьких лиц, которые стараются стать узнаваемыми. Пристальный взгляд Лили Ноктис мрачнеет, становится жестким в свете отблесков экрана. – Меня зовут Айрис Вигор, мне девять с половиной, – произносит она медленно, сдавленным голосом. |