Книга 14 ночей с монстром, страница 50 – Татьяна Серганова

— Нет! — я замотала головой и вырвалась, завопив и срывая голос: — Хватит!

И тишина.

Тень расстелилась туманом за спиной, отступая и неожиданно признавая силу.

То, чего я пыталась добиться столько дней, появилось само собой.

Только радости не было.

Я застыла посреди комнаты, тяжело дыша и исподлобья смотря на своего мучителя.

— Что вам надо? — прохрипела, морщась от болезненных спазмов. — Зачем все это? Эмоции, чувства. Без них гораздо лучше и спокойнее. Я не хочу этого… Не хочу этой боли.

— Но и скрыться тебе я не дам.

— Я вас ненавижу, — честно призналась, глядя мужчине прямо в глаза.

— Отлично, — равнодушно отозвался он.

— Как же сильно я вас ненавижу!

— За что, Софи? Ну же. За что ты ненавидишь дрейгов? Расскажи мне. Прямо сейчас.

— Вы поработили Тэрос.

— Это было давно. И ваша планета под нашим присмотром живет намного лучше, чем было раньше. Мы восстанавливаем загубленную экосистему, позволяем вам существовать. Никаких лагерей и рабских ошейников.

Да, прав. И я сама часто об этом думала.

— Вы монстры! Чудовища!

— Да. И одного из таких монстров ты спасла, добровольно отдав свою кровь.

Я застыла, захлебываясь рвущимися с губ словами. Их было так много и все такие пустые, ненужные, глупые. Самое главное все ускользало.

— Лихорадка, — сдавленно прошептала я. — Вы принесли на Тэрос лихорадку. Тысячи людей умирали и будут умирать из-за вас. Моя дочь едва не погибла из-за вас! За это я ненавижу дрейгов! И не прощу никогда!

Форр кивнул.

— Да, ты права. Именно после нашего появления появилась эта болезнь. Мы ее спровоцировали. Но не мы ее создали, — глядя мне в глаза, произнес мужчина.

Я не сразу поняла смысл слов.

— Что?

— Лихорадка была искусственно создана людьми, — пояснил дрейг.

— И вы думаете, я в это поверю?

— Нет. Не поверишь, — кивнул он в ответ. — Ведь гораздо удобнее винить во всем нас. И ненавидеть тоже. Наплевав на факты.

— Какие факты? Нет никаких фактов!

— Первая жертва — любовница А'Рэ. Ты же знаешь, как мы близки со своими любовницами. Не просто телесный контакт. Мы пьем их сущность и молодость. Ее задача заключалась в том, чтобы заразить любовника. Но не вышло, она сгорела сама. Остальных постигла та же участь.

— Нет, — отшатываясь произнесла я и замотала головой. — Нет! Это неправда!

— Но вирус вышел из-под контроля. Вместо того, чтобы убить нас, он начал уничтожать людей. Сначала девушек, потом всех остальных.

— Замолчите!

— Ты же знаешь, что я не лгу, София. В этом нет смысла. Но ты помнишь, каким был твой отец, каким чудовищем является мать. Ты понимаешь, что они не остановятся ни перед чем, чтобы уничтожить нас.

— Прекратите! — взмолилась едва слышно, захлебываясь слезами и сгибаясь пополам, от боли, которая пронзила все тело.

— Мы уже не один десяток лет пытаемся найти вакцину. Но пока безрезультатно. И все было бы намного легче, если бы нам дали данные о вирусе, о том, как он мутировал. Но они молчат! Им гораздо выгоднее смотреть, как умирают соотечественники и обвинять в этом нас.

Как же больно!

Я снова упала на колени, не в силах сдержать рвущиеся рыдания. А дрейг все никак не желал останавливаться, решив разом добить меня сегодня.

— И знаешь, что получается, Софи? Что тебе и ненавидеть меня не за что.

Ненавидеть…

Не за что?

Так ли это на самом деле?

Я не знала. Проклятье, но я действительно не знала.

Боль была такой силы, что даже дышать стало трудно.

Что испытываешь, когда весь привычный мир рушится? Невозможно описать словами эту муку. Безмолвную, невыносимую и жуткую. Именно сейчас это со мной происходило.

Казалось бы, давно уже привыкла к ударам судьбы, научилась выживать, спокойно и главное стойко принимать любые новости…

Но нет.

И больнее всего было не слышать это, а знать, что дрейг не врет. Не потому что ему это выгодно, хотя это и так, а потому что я слишком хорошо знала своего отца и его приспешников. Знала, на что они способны. Именно поэтому у меня даже ни на секунду не возникло сомнения.

Правда…

Все правда.

Лихорадка, унесшая столько жизней, была создана нами и нас же она убивает. Жажда мести так сильна, что цена не имеет значение. И неважно, кто станет жертвой: друг или враг, а может быть собственная дочь.

О том, что я реву, поняла лишь когда не смогла сделать вдоха из-за слез, которые не прекращаясь текли из глаз и носа. Их было так много, что я в какой-то момент просто начала задыхаться.

— Спокойнее, Софи.

Чужие руки и неожиданное тепло, в которое я нырнула с головой, прижимаясь, заливаясь слезами, уже не сдерживаясь.

Странно, но я никогда не чувствовала такой поддержки. Никогда даже в детстве. Мать не оказалась способна на ласку, а отцу просто плевать. Его дочь не должна реветь и показывать эмоции. Безликая тень, которая просто ждала своего часа.

С Уилсоном тоже этой поддержки не ощущалось, наоборот его предательство еще сильнее закалило меня.

Чар… я слишком долго находилась одна, слишком долго была сильной. И даже с ним не смогла расслабиться.

А сейчас вдруг смогла. Позволила чужому теплу укрыть себя, дала волю слезам. Смогла быть слабой и беспомощной.

Смогла…

Не знаю, как объяснить свое состояние. Да, новость была ужасной, шоковой, но я оплакивала не только ее. В эту секунду, в одно мгновение похоронила последнюю привязанность к отцу и его сторонникам. Больше я не собиралась их оправдывать, не собиралась обелять, даже в собственных глазах. Можно быть монстром и в человеческом обличии.

Последний всхлип, и я закусила до боли губу, пытаясь прийти в себя.

Мгновение слабости закончилось. Пора снова быть сильной. Не только ради себя, но и ради дочери.

Хватит рыдать. Хватит устраивать истерику. Все равно ничего не изменить.

Моргнула и застыла, увидев перед собой крохотные сверкающие чешуйки, выступающие на гладкой коже дрейга.

Проклятье! Как я оказалась у него на коленях? Как мы оказались на кровати?!

Взгляд медленно поднялся от груди, к шее, зацепился за подбородок, покрытый легкой щетиной. Еще выше, пока я не попала в плен изумрудных нечеловеческих глаз.

— Успокоилась?

Голос мягкий и неожиданно вибрирующий. Эта вибрация рождалась у сердца, как раз там, где лежала моя ладошка, и тонула в голосе, находя отзыв внутри меня.