Книга Игра колибри, страница 45 – Аджони Рас

Видя, что все больше студентов приобретают хмельной блеск в глазах, я под предлогом выйти в туалет решил покинуть кампус. Прощаться, естественно, не стал, лишь передал стаканчик с простой водой Кати и направился в туалет на первом этаже, куда мне и впрямь нужно было попасть. Я справил нужду и собирался выйти через коридор, но, открыв дверь, нос к носу столкнулся с Кати Рено, стоявшей с бутылкой текилы, баночкой спрайта и пустым стаканчиком.

– Кати, – выдохнул я, невольно уставившись на округлости налившихся и созревших грудей.

– Доктор Ласка. – Она склонила голову набок и, улыбнувшись, протянула мне пустой стаканчик.

– Это неправильно, – прошептал я, отступая на шаг назад.

– Мне двадцать пять лет, я вправе делать то, что хочу, как и ты. – Она всучила мне стакан и плеснула туда текилы из початой бутылки.

– Нет, не то, в смысле, не возраст, а… ты же студентка, а я…

– Адам, я тебя не под венец тащу, а предлагаю выпить, ну и… в постель, и… только сейчас, понимаешь? Предложение ограничено, я не каждый день делаю первый шаг, так что…

– Ого! – Я начинал брать себя в руки, но пока не принял решения, как именно поступить в данной ситуации. – Секс я люблю, особенно с такой эффектной женщиной, он был бы просто восхитителен, но…

Я нес ахинею, сам не понимая, как выстраиваются слова в эти нелепые предложения.

– Что «но»? – Она взяла меня за руку и поднесла стаканчик к моим губам.

Я выпил текилы, потом вырвал бутылку из ее рук и, сделав еще несколько глотков, вернул ее Кати.

– Я тут работаю. У меня могут быть проблемы, если кто-то узнает, – спокойно объяснил я.

– Значит, не будем рассказывать и снимать видео? Жалко, но я переживу, а ты?

Мы буквально вломились в ее тесную комнату, она сорвала с меня одежду, и мы занялись любовью, молча, без излишних ласк и разговоров. Я чувствовал запах ее тела, чувствовал себя, но почему-то это не вызывало отвращения или неприятных эмоций, а, напротив, заводило и возбуждало…

Спустя какое-то время, удовлетворенная, как мне хотелось бы думать, она отстранилась и, улыбнувшись, проговорила:

– Ты соленый, доктор Ласка. Нужно перед свиданием налегать на сладкое, а то мне пить будет хотеться.

– Хорошо, – ответил я шепотом и почувствовал, как полыхнули кончики ушей.

Она повернула голову, положив щеку на кровать. Линия скулы, нос, все в Кати сейчас походило на нее, и тоска с новой чудовищной силой сдавила грудь. Я вдруг осознал, что она, моя любимая Алиса, в этот самый миг тоже…

Я посмотрел на шею Кати, резко схватил ее за плечи и, прижав к себе, впился губами в ее влажные губы. Она удивилась и не сразу ответила на поцелуй. Мы притягивали друг друга жадно, яростно и беззаветно. Я – в попытке заполнить пустоту, а она… Что она думала на самом деле, не знаю, просто не могу этого вообразить. Я целовал не Кати, а Алису. Закрывал глаза и видел ее кофейные глаза. Шептал ее имя, словно в бреду, но Кати это не останавливало.

– Что это было, док? – спросила она, когда, насытившись поцелуем, мы отстранились друг от друга.

– Сам не знаю, – солгал я, не в силах объяснить, что она, подарившая мне свою нежность, просто на миг показалась похожей на другую, мою истинную любовь.

Я взял бутылку и сделал столько глотков, на сколько хватило дыхания.

– И кем я сейчас была? – неожиданно поинтересовалась Кати, продолжая приводить в порядок волосы. – Алиса, ты шептал ее имя.

– Она вышла замуж, – тихо проговорил я.

– Печально, но на свете много женщин. – Кати пыталась шутить. – Или у вас любовь?

– Видимо, да. – Я улыбнулся, представляя, как выгляжу сейчас со стороны, голый, в студенческом кампусе. – Но это давняя история.

– И насколько же она давняя? – Кати провела рукой по волосам, заботливо, как делают родители, когда поправляют ребенку непослушную прядь.

– Семь лет, семь гребаных лет. – Я еще раз приложился к горлышку.

– Она знает, что ты ее любишь?

– Нет, я так и не сказал ей, Кати. Сначала боялся, что она слишком молода, потом у нее были какие-то другие увлечения, да и ее мать вечно оказывалась рядом… Никак не мог решиться, понимаешь? Все это так сложно и…

– Ты должен сказать, Адам, – прошептала она, положив голову мне на бедра и свернувшись калачиком. – А что, если и у нее были к тебе чувства? Если бы она знала о том, как ты ее любишь, может быть, и не было бы этой свадьбы?

– Не знаю, – проговорил я, ощущая прилив надежды. – А ее мать, муж, что мне со всем этим делать? Она никогда не скажет мне…

– Адам, ты не узнаешь, пока не объяснишься с ней, и, поверь, если она любит тебя, а ты – ее, все остальное утрясется. Никто не станет держать рядом человека, который разлюбил. Это мучение для двоих. Любой нормальный человек поймет, а поняв, и простит. И ее мать со временем сможет принять тебя как спутника ее жизни, а все, что было между вами, останется в прошлом.

– Ты думаешь, это хорошая идея? – поглаживая ее по голове, спросил я, хотя уже принял решение, что признаюсь Алисе во всем, как только представится такая возможность.

– Я думаю, так ты хотя бы будешь знать, но и тут могут быть подводные камни. Мы, женщины, устроены иначе, и то, что мужчинам всегда требуется конкретика и четкое понимание о любом предмете вожделения, имеет к нам весьма отдаленное отношение. Для нас в «нет» и «да» кроется куда больше смысла, и тебе придется разобраться в этом.

Я почти уверена, что ты напугаешь ее своим заявлением, и она скажет «нет» просто потому, что ты не дашь ей времени разобраться во всем, а станешь требовать ответа немедленно.

– Если честно, я так и думаю. Что тут сложного? Либо любишь, либо нет.

– Об этом и речь, Адам. Если ты будешь настаивать, она точно скажет «нет».

– Я этого не перенесу, Кати, я уже сейчас на пределе, а если нет, то…

– Приготовься быть терпеливым и ждать, – спокойно произнесла Кати и, сев рядом, отпила из стакана текилы. – Я почти уверена, что она скажет «нет», и ты, услышав отказ, расклеишься, как бумажный кораблик, но это вполне ожидаемо. Если она не дура, а судя по тому, что я о тебе знаю, с дурой ты не связался бы, она со временем все поймет и простит тебе твою слабость и слезы.

– Мои слезы? Но я не…

– Не стесняйся их, – перебила она, надевая черные трусики. – Неудивительно, если за столько лет ожидания чуда твой разум будет стараться защитить тебя от безумия. Я психолог и говорю тебе это со всей ответственностью, но будь готов, что ждать придется, и, вероятно, речь идет не о месяце, а о куда большем сроке.

– Но, а как же я? Что мне делать все это время?

Мысль о том, что мне придется брести рядом с ней по жизни и ждать, пока она ответит, долгие месяцы, а может, и годы, наблюдая, как в ее жизни появляются и исчезают мужчины, как она меняется вдали от меня, была почти невыносимым и непостижимым бременем. Я переваривал услышанное от Кати и ужаснулся от открывающейся передо мной перспективы.