Книга Игра колибри, страница 83 – Аджони Рас

– Что это за цифра? – прожевав очередную порцию, поинтересовался он.

– Это время между его уходом и тем, когда именно он появился на экране, – ответил я, вспомнив абсолютную покорность Алисы, когда Октябрь овладел ей на моих глазах.

– Что же ты молчал? Черт тебя дери! О таком надо сообщать сразу же!

Виктор резко вскочил, так что чашка с зеленым чаем опрокинулась, но его это не заботило. Он сел перед огромным монитором, и руки быстро забегали по клавиатуре.

– Я еще не совсем пришел в себя, – виновато проговорил я, – все какое-то странное вокруг, да и я странный…

– После «Игры колибри» всегда так, скоро пройдет, – не оборачиваясь, прокомментировал Виктор.

– Я уж надеюсь…

Следующие несколько часов мы обсуждали и прорабатывали возможные маршруты Октября, накладывая их на карту. Я рассказал о домике у озера и историю про отца Октября, которая для него закончилась приютом. Виктору идея понравилась, но в горах, к югу от Пасадены, не было озер. Оставив эту теорию на крайний случай, мы принялись искать его в городской черте или где-то поблизости от нее.

Из Пасадены по Южной авеню за это время можно добраться до Чайна-Тауна. Ближайшие озера находились на востоке, за Мертл-авеню, а часть домов имели прямой выход к воде. Отсюда мы и решили начать. Виктор сразу же уменьшил тридцать две с половиной минуты до тридцати. Сделал он это после того, как заставил меня несколько раз сосчитать до пятисот и выяснил, что мой внутренний хронограф не совпадает с реальными секундами. Затем мы отняли еще две минуты, решив, что именно столько времени потребовалось Октябрю, чтобы покинуть дом, пройти через двор Алисы и добраться до машины.

Тут мнения у нас разделились, так как я считал, что машину Октябрь припарковал на соседней улице, а значит, на дорогу он затратил около четырех минут, но решено было начать именно с двадцати восьми минут, за небольшим минусом на то, чтобы войти уже в свою берлогу. Виктор построил три маршрута до Северного Эль-Монта, где находились несколько искусственных прудов, но, изучив внимательно окрестности, вернулся к проработке других вариантов.

В районе Эль-Монта не было домов, имеющих прямой выход к воде, и Виктор продолжал искать более подходящие варианты, сравнивая их друг с другом по загруженности дорог. Я барражировал за его спиной, как грузовой танкер, поглядывая изредка в сторону мониторов, на которых мелькали карты дорог и статистика уличного движения за прошедший год. Он решил, что не стоит доверять данным за конкретную дату, а лучше сосредоточиться на более длительном отрезке.

Рядом с ним на столике валялась кипа фотографий, и я принялся разбирать ее, укладывая одну за другой в картонную коробку. У дальней стены, за устройством, похожим на советский луноход со вставленными по кругу пробирками, гудел очиститель воздуха, щелкали какие-то приборы в серверных стойках и изредка завывала приточная вентиляция, впускающая в комнату отфильтрованный воздух.

Виктор продолжал наполнять маленькую фарфоровую чашечку чаем, ставя ее неизменно на глянцевый деревянный диск рядом с клавиатурой. В мусор одна за другой летели обертки от шоколадных конфет явно ручной работы, и по плавности движений было понятно, что это отточенный годами ритуал. Так Виктор поступал, когда надо было подумать. Худое лицо выглядело сосредоточенным как никогда, спина напряжена, брови почти сомкнулись на переносице, и Виктор, словно хищник, вышедший на ночную охоту, стремится взять след, вглядываясь в огромный монитор.

– Это снимки друзей потенциальных жертв Октября? – поинтересовался я, кидая очередное фото в коробку.

– Да, это выгрузка из Фейсбука, – не отрывая взгляда от монитора, ответил Виктор. – Там еще три коробки.

Виктор, не оборачиваясь, указал на стол, под которым стояли коробки с фотографиями.

– Я его видел, так что теперь могу узнать.

Очередной снимок упал в коробку.

– Да, хотя я и сомневаюсь, что во всем осторожный Октябрь допустит такую промашку, но чем черт не шутит, – бросил Виктор через плечо.

– Он не убил меня, а это ошибка!

Виктор замер на секунду, перестав щелкать по клавиатуре.

– Пока это его единственная ошибка, – медленно проговорил он и вновь застучал по клавишам.

– Октябрь хотел знать, как ты это делаешь, хотел понять, как Разоблачителю удается узнавать самые сокровенные тайны.

– И что ты ему рассказал? – Виктор обернулся и, облокотившись на спинку, с интересом посмотрел на меня.

– Я рассказал про хитрую программу, способную анализировать терабайты данных из социальных сетей. – Еще один снимок упал в коробку.

– Он поверил?

– Не знаю. – Я пожал плечами. – Этот человек обладает незаурядными интеллектуальными способностями, и вопрос веры там явно не стоял.

– Он не промах, это точно. – Виктор улыбнулся, и вокруг глаз натянулись паутинки морщин. – Его яд – что-то невероятное.

– Ты им восторгаешься? – поинтересовался я. – Этот яд чуть не убил меня!

Восхищение Виктора немного задело меня, хотя я и понимал, что он не стремился играть с моим самолюбием. Виктора, как и многих ему подобных, восхищал сам интеллект, пусть и преступный, но отрицать его гениальность было бессмысленно.

– Отчасти. – Он развел руками. – Нейротоксин и противоядие в виде парфюма – разве это не гениально?

Скажи! Кто еще додумался до такого, да что там додумался, Адам, кто смог синтезировать и применить подобное? У Октября талант, и это сложно отрицать.

– Ему бы в медицине работать, – проговорил я и замер, держа в руке снимок юноши с короткой спортивной прической, с завитком челки в виде гребня волны, как было модно в восьмидесятых.

Он смотрел с фотографии прямо на меня. Лицо худое, острый и умный не по годам взгляд и маленький кусочек пластыря над левой бровью. Я вспомнил шрам, отсекающий бровь в виде небольшого треугольника над левым глазом Октября и, вскочив со стула, бросил снимок на стол, будто он мог отравить или обжечь.

– Это он! – выкрикнул я, хотя криком это было назвать трудно. – Только здесь он молодой, совсем молодой, и прическа, и…

У меня сбилось дыхание, голова пошла кругом, и я вновь опустился на стул.

– Ты уверен? – Виктор вскочил с места и, схватив снимок, медленно поднес его к лицу и всмотрелся в вывеску на школьном фасаде. – Не верится, что все так просто… Это невероятно, Адам, сколько ему сейчас?

– Пятьдесят. Может, чуть больше. – Я возбужденно ходил вокруг стола. – Похоже, он делал пластику, убирал морщины, уж больно молодо выглядело его лицо по сравнению с руками.

Виктор внимательно посмотрел на меня, словно анализируя, к чему я упомянул руки, затем ухмыльнулся, связав одно с другим, и вновь всмотрелся в снимок.

– Как ты узнал его? Парню на снимке лет пятнадцать, не более.