Книга Моя пятнадцатая сказка, страница 89 – Елена Свительская

— Девочка, изучающая кэндо — это здорово! — восхитилась я.

— Нет, она недавно туда пошла, — торопливо поправила подруга, — Просто ее постоянно обижают другие девочки. Кажется, она устала это терпеть. Мы-то с Каппой иногда за нее вступаемся. Каппа наш ничего не боится. Правда, Каппа?..

Сенбернар тут же гавкнул солидно. Словно прекрасно нашу речь понимал — и давал нам ответ.

— Ты мой милый… — хозяйка потрепала его по уху и даже поцеловала в нос, — Такой умняга, правда?

— Да, очень, — серьезно кивнула я, глядя на ее лохматого огромного приятеля.

И тоже его погладила. Он совсем не возражал. Вот ни капли! Кажется, я ему тоже нравилась. И наша с ним любовь была взаимной.

— Вообще, интересно, что люди интересуются определенными периодами времени и странами, да? — улыбнулась Аюму, когда мы пошли дальше и даже втроем сколько-то помолчали, — Им нравятся конкретные народы и эпохи. А к другим они относятся скептично или спокойно пропускают мимо ушей, чего про них услышат. Интересно, почему так?.. Отчего зависят наши вкусы?.. Почему мы выбираем именно это, а не другое?..

— Да, помнишь, эта художница с выставки, влюбленная в Египет…

Я вдруг вспомнила историю, рассказанную на прошлой неделе папой. Уже после того, как я ему передала все мои впечатления с той недели.

— А может… — голос мой почему-то дрогнул, — Может, мы просто тянемся туда, где когда-то уже жили?..

— Может, — почему-то сразу согласилась подруга.

Даже не смеялась над моей странной идеей. И здорово! Мне приятно было, что она не смеялась над моими мыслями, как некоторые мои одноклассники.

Мы еще какое-то время задумчиво шли по улице. Даже Каппа подозрительно притих.

— А тебе какая эпоха и какой народ больше всего нравится? — вдруг спросила моя подруга, хитро улыбнувшись.

— Мм… Пожалуй, моя Япония, — улыбнулась ей, — Хотя… А! Мне нравится слушать поэзию периода Хэйан, нравится разглядывать старые картинки о том времени. Эти женщины с длинными волосами в длинных-длинных многослойных кимоно… Эта любовь к музыке и поэзии… По-моему, это очень красиво, — робко посмотрела на нее, — Не правда ли?..

— О, я тоже люблю литературу и живопись 9-11 веков! — оживилась Аюму.

— Может… мы с тобой уже когда-то встречались? — я отчего-то вдруг улыбнулась. — Там?..

— Может, — рассмеялась она.

Но как-то без насмешки. Кажется, ей тоже понравилась эта идея.

Подхватив ее под локоть, я ей рассказала историю о Черном сфинксе, додуманную моим папой, исходя из моих событий прошлой недели. И подруга слушала меня с большим интересом. Не смеялась, что мой папа стал сказочником. Хотя и работал серьезным сотрудником фирмы. Очень важным, поддерживающим технику и, соответственно, документы и совещания, на должном уровне.

Все-таки, это здорово, когда кто-то внимательно слушает все, что ты говоришь! Даже Каппа. Впрочем, общаться с человеком намного приятнее, чем с собакой. Нет, вы только не подумайте, будто я совсем не люблю мохнатого друга Аюму! Каппу я тоже очень люблю! И он очень умный пес. Только подруга мне еще и отвечает, на совсем понятном языке. А это завораживающе прекрасно — когда можно говорить с кем-то об интересных тебе и потрясших тебя вещах!..

Синдзиро был неразговорчивым несколько дней подряд. Вот с того дня, как мой отец ночью пришел в магазинчик и увидел меня, спящую на полу возле него. Даже порывался меня уволить. Правда, подслушавшие это девчонки-покупательницы так загомонили, так кинулись к хозяину и продавцу, с такими яростно блестящими глазами…

В общем, несчастный испугался этой оравы, могущей его раздавить или порвать на клочки, на сувениры — и передумал меня увольнять. Мол, он в целом-то мною доволен — я усердная и очень мало болтаю — просто он подумал, может, мне скучно здесь работать? Или понадобится время, чтобы перейти в среднюю школу и привыкнуть? Тем более, там у меня будут экзамены после каждого семестра. Но я его уверенно заверила, что все хорошо. Он заметно ободрился, а покупательницы заметно приуныли. Но что они могли поделать? Он меня первую работать к нему пригласил, не их.

На 3 марта мама Аюму пригласила меня в гости. Попросила надеть кимоно. Ох, а я и забыла, что приближается День девочек!

Помимо меня пришли еще три подруги Аюму из ее школы — две из настоящей, а одна — из прошлой.

Оказывается, семья моей подруги уже переезжала. Раз — из Токио в Киото. И дважды — в разных районах Киото, пока не нашли этот дом, пока ее папа не получил премию за научное открытие — и смог позволить себе отдельный небольшой двухэтажный дом вместо квартиры. И еще пришла четвертая девочка, Хикари. Ой, это ее фотограф-иностранец поспешно фотографировал на фоне цветущей сливы! И… была ли это та самая Хикари, которую мучили в школе и которая оттого начала изучать кэндо?.. Ее Аюму не считала, когда говорила, что у нее на три подруги больше, чем у меня. Еще была младшая сестра Аюму. И мы все были в кимоно с цветами.

Хозяйка дома вытащила из тайного ящика маленьких дорогих роскошных куколок — император, императрица и их свита — и разложила на ступенчатой подставке, покрытой красным войлоком, в углу гостиной. В их семье было пять ступенек. И пятнадцать кукол. Самые роскошные — император и императрица — на верхней ступеньке. Следом фрейлины, слуги, музыканты и охранники. Красивые-красивые! В ярких одеждах периода Хэйан, который так нравился мне с Аюму. Перед подставкой поставили традиционные блюда: лепешки с запеченной зеленью, разноцветные лепешки в форме ромбов, рисовые пироги, специальное сладкое сакэ, сиродзакэ, изготавливаемое для Праздника девочек, Праздника персикового. Персиковые деревья как раз расцвели.

Мы долго любовались куколками — Еакэ сказала, что они перешли от прапрабабушки — и, разумеется, мы не решились даже прикоснуться к ним, когда хозяйка дома отошла на кухню. И как отошла! Мама моей подруги сегодня тоже была одета в кимоно, нежно-розовое с нежно-фиалковой подкладкой и редкими чуть заметными оттисками сакуровых лепестков и пионов. И волосы заколола крабиком, на манер причесок женщин периода Токугава. Даже пару шпилек с цветами воткнула в волосы. И передвигалась медленно, очень изящно. И папа Аюму заметно любовался женой: стало очевидно, что он свою обожает. Хотя уже десяток с чем-то лет они были вдвоем.

Я вспомнила, что моя мама домой так и не вернулась, ушла неведомо куда. И расстроилась. Впрочем, надолго утонуть в печальных мыслях мне не дали: вернулась мама Аюму с большим подносом — чай и сладости для гостий. А минуты через две в дверь позвонили. Младший брат подруги и Каппа шумно и бодро перепрыгнули через нас и маленький столик-поднос — и умчались открывать, оставив нас в ужасе. Пришла Дон Ми, одетая по-японски.

Она мило смущалась, извиняясь. Говорила, что очень благодарна за приглашение, что ее мама, узнав о традиции, потащила ее покупать кимоно и дочери. Кимоно на Дон Ми было красное с редкими изящными штрихами-полосами и двумя белыми летящими цаплями на рукавах. И хэгым она притащила. Мол, мама разрешила. Праздник как ни как. И, мол, Дон Ми будет очень стараться нам играть.