Книга Моя судьба с последней парты, страница 71. Автор книги Кира Фарди

— Лучшая Олина подруга. Симпатичная девушка, кажется, с примесью южной крови.

— Почему кажется?

— Да толком не разберешь. Свои волосы черные или красит, свои глаза карие или в линзах ходит. Такая вся из себя… Всего в ней слишком… — Илья повертел кистью. — Модель не модель. Короче, в артистки готовилась. Ни дня без макияжа, маникюра и каблуков в двенадцать сантиметров.

Илья достал телефон и показал фото, сделанное в кабинете классного руководителя.

— Красотка! Я бы с такой познакомился, — восхищенно присвистнул Мишка

— Не советую. Законченная эгоистка. Она и Олю при себе держала, чтобы та оттеняла ее жгучую индивидуальность.

— Это Оля-то оттеняла? Да, самомнение у этой девицы зашкаливает. Неужели ты думаешь, что ее действия на пляже — совпадение?

— Не думаю. Баба Аня про черненькую девушку говорила, которая подбросила записку, теперь Зверев Жанку упоминает. Не нравится мне все это.

— Что делать будем?

— Идем в полицию. Я хочу показания выпускников почитать. Вдруг за что-то зацеплюсь.

В отделении полиции их сначала встретили неприветливо. Пришлось долго объяснять, кто они и откуда приехали в этот город. Илья снова позвонил Сергею Викторовичу. Местные полицейские еще немного поупрямились, но позволили им поработать в архиве.

Документов они нашли немного. Показания учеников, учителей, Оли и самого Ильи. Фотографии с места преступления. Отчеты оперативников и следователя. Медицинское освидетельствование. Записи с опознания, результаты определения запаха мужского парфюма — вот, пожалуй, и все документы, что лежали в небольшой папке. Если присоединить к ним ту бумагу, которую Илья обнаружил, приклеенную к подставке фоторамки, складывалось впечатление, что следственная работа была проведена из рук вон плохо.

Илья вспомнил человека, с которым разговаривал в утро преступления. Он показался ему вдумчивым и внимательным оперативником. Что дальше пошло не так, теперь узнать сложно, оставалось только рассчитывать на свои силы.

— Не густо! — усмехнулся Мишка. — Хорошо наша полиция работает.

— Делом активно занимались всего два дня, а потом отец вмешался, все быстренько и свернули, — Илья горько поджал губы. Он чувствовал вину за то, что из-за него преступление осталось нераскрытым. — Знаешь, — он посмотрел на Мишку, — мне иногда кажется, что Галина Семеновна правильно меня ненавидит. Все указывало на меня тогда, а сейчас Венька ей каждый день о трагедии дочери напоминает.

Друзья внимательно просматривали страницу за страницей, не находя полезной информации. Выпускники хором утверждали одно: ничего не видел, ничего не знаю, я смотрел шоу, а я купался. Неприятным фактом стало то, что Илью они тоже в нужное время не встречали. Возник вакуум в полчаса, когда он будто исчез с поля зрения всех остальных.

— Илюха, я бы тоже подумал, что ты подозрительный тип, — засмеялся Мишка, показывая очередной листок с записями. — А вдруг кто-то посоветовал одноклассникам так отвечать, чтобы направить внимание полицейских на тебя?

— Нет. В тот момент это невозможно было сделать. Представляешь, организатор обежал каждого из восьмидесяти выпускников и предупредил их валить все на меня, и это сделал за несколько минут. Нереально. У меня злобных врагов-то не было. Кто-нибудь все равно не стал бы давать ложные показания. А еще есть взрослые. Они уж точно отмахнулись бы от бредней ученика.

— Согласен. Так, мы знаем, что Зверев позвал тебя купаться по просьбе Жанны. Тогда кто окликнул Олю? Она совсем не помнит этот момент?

— Я спрашивал. Не помнит. Просто кто-то тронул ее за плечо, сказал: «Тебя Илюха у дальней беседки ждет», — и смешался с толпой.

— А сзади кто стоял?

— Человек тридцать. И все смотрели огненное шоу.

— А Жанна, где в тот момент была?

— Оля говорит, что рядом с ней, но с другой стороны.

— Да, весело. А это кто? — Мишка выудил из вороха фотографий портрет учителя?

— Денис Владимирович — наш историк-козел, который к Оле приставал.

— Красивый парень, и глаза яркие, синие. А он там не был? Мне кажется, что мальчик на него чем-то похож.

— Думаешь? — Илья взял фото из рук друга и стал внимательно его рассматривать. Ну, не знаю. Так всех синеглазых можно в отцы к Веньке записать.

— А ты внимательнее присмотрись. Когда ваш историк в затемненных очках, сходства вообще нет. А вот на этом снимке глаза открыты.

— Кто его знает, — Илья пригляделся. — Тогда доказали, что историка на пляже не было. И Оля указала на другого человека.

Илья раскрыл показания Оли и еще раз внимательно их перечитал. Девушка уверенно говорила, что у первого насильника были яркие синие глаза. Она смотрела ему прямо в лицо, поэтому отлично разглядела. Этот человек был груб, жесток и безжалостен. Он относился к ней, как к шлюхе с улицы Красных фонарей. Она точно не знала его. Второй казался более мягким. Он явно боялся и не хотел причинять девушке вред, но первый его заставил.

— Вот, ублюдок! Решил один не отвечать за сделанное, — задумчиво прокомментировал Мишка.

— У второго Оля отметила карие глаза, и он казался ей меньше ростом, чем первый.

— Это мог быть обман зрения, — не согласился Мишка. — Здесь написано, что она сначала лежала на спине, а значит, смотрела на преступников снизу. Потом первый перевернул ее на живот, и она почти сразу потеряла сознание, поэтому толком второго разглядеть не успела.

При этих словах Илья вскочил, опрокинув стул. Мишка от неожиданности отпрянул и тоже чуть не упал. Он растерянно смотрел на бегавшего по архиву друга, не понимая, что вызвало такую реакцию. Девушка-сотрудница, сидевшая тихо за своим столом и что-то печатавшая, испуганно обернулась на грохот.

— Если будете шуметь, я попрошу вас уйти, — крикнула она, и Мишка с широкой улыбкой пошел улаживать проблему.

Илья метался по небольшому помещению, как тигр в клетке. Он больше не мог читать о том, как двое насильников надругались над его девушкой. Не было сил, разглядывать фотографии, анализировать и комментировать информацию. Он хотел кричать, рвать и крушить все, что попадалось на пути. А еще он хотел убивать! Только это первобытное чувство сжигало все внутри и требовало выхода.

Илья остановился у стены и со всего размаху ударил кулаком в жесткий кирпич. От боли, пронзившей его с головы до ног, он закричал. Потом закрутился на месте, встряхивая рукой, но этот поступок привел его в чувство.

— Ты с дубу рухнул? А головой не хочешь приложиться? — подбежал к нему друг, а следом за ним семенила перепуганная архивариус. — У вас аптечка есть? — спросил ее Мишка.

Девушка тут же выбежала за дверь и вернулась через минуту с белой коробочкой. Илья растерянно смотрел на их суету, не понимая, что с ними, и только потом увидел разбитый кулак. Он сел на стул, опустив руки и повесив голову. Девушка, сердито ворча под нос, обработала ранки и прилепила пластырь. Илья удивленно смотрел на кулак с белой нашлепкой. После первой вспышки он не чувствовал боли. Злость, отчаяние переполняли его и требовали немедленного действия. Он все время порывался встать и уйти, но Михаил удерживал друга на месте.