Книга В тени сгоревшего кипариса , страница 17 – Николай Инодин

В этом победном хоре запев достался бригаде эвзонов, а чтобы горцам было не скучно, руководство в неизменной мудрости своей выдало им погремушку – роту легких танков. Ну, и для того, чтобы убедить итальянского командующего в серьезности атаки.

Барышев пошутил – мол, легкой пехоте средние танки ни к чему, а Алексей с греками быстрее общий язык найдет.

Что танкам делать на крутых заснеженных склонах, не уточнил.

– Не маленький, сам разберешься.

Очевидно – комбату ситуация тоже не нравится, но приказы в армии не обсуждают.

С новыми знакомыми Котовскому повезло, эти эвзоны, хоть и гордятся своей клоунской экипировкой, оказались парнями крепкими, боевыми и решительными. Что интересно – вовсе не собираются геройски умирать за Родину. Логика у ребят простая, и Алексею близкая – чем больше врагов Греции умрет, тем лучше для страны. А живые защитники ей еще пригодятся.

Накануне наступления командир бригады представил Котовского командирам батальонов и честно признался:

– Никогда не командовал танками в бою, не знаю, на что такие машины способны в горах. Поговорите с офицерами, посмотрите, где придется воевать, буду рад выслушать ваши соображения.

Обсуждать применение танков в горах оказалось приятно – как говорится, у греков «с собой было». Офицеры увлеклись, заспорили…

– Слушай, – вдруг предложил один из комбатов, – я со своими парнями собираюсь попробовать этой ночью на итальянцах новые пулеметы и минометы – пошли с нами, заодно и местность посмотришь.

От таких предложений Котовские не отказываются.

Под утро цепочка бойцов двинулась вдоль хребта в тыл к сидящим в долине итальянцам. Хоть противник и избегает подниматься высоко в горы, впереди отряда крадется тройка дозорных, выискивает вражеские секреты – тот, кто заранее считает врага идиотом, непременно сам останется в дураках. В этот раз альпийские стрелки греков не удивляют – отряд эвзонов пробирается к ним в тыл, не встретив ни одного. Карагиозис без суеты, без спешки размещает на удобных позициях недавно поступившие из Союза ручные пулеметы, два расчета легких пятидесятимиллиметровых минометов и бойцов прикрытия. Все это время Котовский водит биноклем по долине – когда еще удастся перед атакой рассмотреть оборону противника сзади, да еще и сверху. Не зря старается, засек ниже по склону пару «солотурнов», напоминающих водопроводные трубы на колесном ходу.

– Слышь, господин капитан, те штуки около кривой сосны могут запросто пробить броню моих танков, если смогут стрелять сверху вниз.

Карагиозис проникся, проинструктировал минометчиков.

Командиры собирались обратно к своим, когда из- за речной долины, через невысокий горный хребет, открыла огонь артиллерийская батарея. Судя по звуку, пушки небольшие.

– Горные, шестьдесят пять миллиметров. У нас такие же, – уверенно определил командир эвзонов. – Могут сильно помешать атаке – скорострельные.

– Как бы туда забраться? – Алексей показывает на вершину горы.

– Если нужно – заберемся, – пожал плечами грек.

С вершины видно достаточно: неглубокая быстрая речка – извивающаяся черная лента на фоне присыпанных снегом берегов, долина в километр шириной, и никаких укреплений на переправе.

– Кара, есть идея, но танкам будет нужно помочь, – дергает капитана за рукав шинели Котовский.

– Попробуй только попросить у полковника не мой батальон – и я перестану тебя узнавать, даже столкнувшись нос к носу! – восхищается Карагиозис. – Наверняка пушки стоят недалеко от штаба, у нас в бригаде еще никто знамен не захватывал. Хочу быть первым!

Командир бригады выслушал их план, прошелся циркулем по карте и принялся рассматривать, будто видел обоих впервые. Его огорченное «спелись» прозвучало не как обвинение в сговоре, как диагноз.

– Садитесь. Мне, господа, неудобно снизу вверх смотреть на ваши довольные… – полковник чуть протянул паузу, – Лица. Опять разболелась шея.

Командир дождался, когда молодежь усядется, и продолжил:

– Два авантюриста нашли друг друга и совпали, как части разбитого когда-то горшка. Надежду внушает то, что это неглупые авантюристы. К тому же обстоятельства на их стороне. Я не стал бы переносить наступление из-за того, что вас посетило гениальное озарение, но выделенная бригаде для поддержки артиллерия задерживается, и снаряды еще не подвезли, с этим начинаются проблемы. У вас есть сутки на подготовку.

«Авантюристы» радостно переглянулись.

– И не надо так нетерпеливо ерзать – постарайтесь при подчиненных не выглядеть парой задумавших очередную проделку гимназистов. Можете быть свободны, к обеду жду обоих у себя в палатке.

Перед тем, как увести батальон в горы, Карагиозис признался Алексею:

– Что-то меня беспокоит в разговоре с нашим Англичанином. Не могу понять, что, но сидит как заноза.

Капитан потер ладонью правую щеку.

– Нет, не пойму. Мне пора, не подведи, и мы крепко надерем засранцам их худые альпийские задницы!

Капитан побежал догонять своих солдат, Котовский остался ждать утра – танки не умеют пробираться в тыл врагу горными тропами. Тогда он был в этом уверен.

Под утро темнота кажется чернее, но на фоне снега можно различить силуэты людей и танков. Экипажи выстроились у заправленных по пробки и загруженных боеприпасами по самую крышу машин, – не на спине возить, экономия может выйти боком.

– Рота, равняйсь! Смирно! Слушай боевой приказ!

В ночной тишине можно не напрягать связки – слова приказа хорошо слышны всем. Последние слова неприятны, но необходимы:

– В случае моей неспособности командовать за меня остается командир первого взвода, далее – по старшинству. По машинам!

Топот сапог, лязг крышек люков. Котовский успел занять свое место и присоединить разъем шлема к ТПУ, когда открыла огонь артиллерия.

Горы и расстояние делают свое черное дело – связи с батальоном нет, поэтому позывные упростились.

– Я Первый. Заводи!

За завесой разрывов рота выходит на рубеж атаки – на минуту раньше установленного времени. Итальянцам не до них – слишком густо на позиции падают гаубичные снаряды. Сливающиеся в один рев разрывы заставляют вжаться в дно окопа в попытке просочиться еще глубже, спасти свое драгоценное тело от осколков, что в мелкие клочья раздирают визжащий от нестерпимой боли воздух. Однако чужая земля не желает прятать пришельцев, дрожит, как необъезженная кобыла, толкает и бьет снизу, пытается выбросить навстречу неминуемой смерти. Цепляются в стены окопов пальцы, упираются подошвы солдатских ботинок – невозможно заставить себя поднять над бруствером даже не глаза – стеклянный зрачок перископа.

В этом аду хлопки разрывов ротных минометов неразличимы, но не менее смертоносны – первыми полегли иссеченные осколками расчеты противотанковых ружей, один за другим перестали жить пулеметчики, что должны были в два слоя накрыть перекрестным огнем неширокий вход в долину. Поймал пулю в живот, скорчился в безнадежной попытке вернуться в материнское лоно наблюдатель – зря думал, что выступ скалы укроет его от пляшущей вокруг смерти. В этот раз костлявая явилась со всех сторон, в разных обличьях, и немногим суждено ускользнуть от ее леденящего дыхания.