Книга Богиня зеленой комнаты, страница 53 – Виктория Холт

Он писал принцу Уэльскому: «Позволь мне сердечно поблагодарить тебя за твою дружбу и доброту, проявленные по этому случаю, и поверь, что я всегда буду тебе благодарен за твой совет. Можешь поздравить меня с успехом. Они никогда не поженятся. У меня есть все необходимые доказательства этого. Я так хорошо осведомлен обо всем, что происходит на Сомерсет-стрит, словно жил там в течение десяти лет. В письме невозможно привести все подробности, придется подождать встречи. По дороге в Виндзор приезжай сюда в воскресенье... Уверен, что слишком хорошо знаю, мой дорогой брат, твою дружбу ко мне, чтобы хоть на мгновение усомниться в твоем добром отношении к женщине, которая полностью владеет моими мыслями и сердцем...»

Он был так счастлив! Он привез ее в Питерсгем-лодж. Никто другой не станет никогда так заботиться о ней, обещал он. Обо всем — да, именно это он имеет в виду, он будет заботиться обо всем.

Он был прекрасным любовником. Ни с кем ей не было так хорошо. Он мог быть и страстным, и нежным, и всегда старался вести себя, как муж, словно им предстоят бесконечные отношения на долгие годы. Он не стремится к развлечениям, говорил он Дороти. А чего хотела бы она? Его идеалом счастья была семейная жизнь в красивом, уютном доме.

Дороти уверяла его, что их взгляды совпадают. Прошло всего несколько дней, как она стала его любовницей, а она уже любила его, было невозможно его не полюбить, говорила она Эстер. Он был очарователен и скромен, но в нем ощущалось чувство собственного достоинства, которым он был обязан своему происхождению, и этим сильно отличался от всех людей, с которыми Дороти приходилось встречаться раньше.

Она продолжала выступать, он всегда бывал в театре, и после спектакля они уезжали домой вместе в его карете. Но, говорил он, им следует уладить все формальности, касающиеся детей, чтобы она могла чувствовать себя совершенно спокойно.

Он познакомился с детьми. Фанни, будучи в хорошем настроении, старалась ему понравиться. Малышки Доди и Люси, конечно же, были прелестны, и, устроившись на полу, он играл с ними: маленькие модели кораблей дети пускали в лохань, наполненную водой, при этом он громко отдавал разные команды, а дети визжали от восторга.

Позднее в маленьком ричмондском домике Дороти и Эстер говорили о будущем.

— Ну, что ты скажешь? — спросила Дороти.

— Он очень мил, — ответила Эстер. — Мне и в голову не приходило, что нас принимает собственный сын короля.

— Он заставил тебя забыть об этом, да?

— Господи, Дороти, какие события с тобой происходят! Все только об этом и говорят.

— Пусть. Им ведь нужно о чем-то разговаривать.

— А что насчет детей? Ты не хочешь их взять к себе?

— Нет, я хотела бы, чтобы они были со мной.

— Но ведь ты не можешь начинать свою жизнь с герцогом с того, что навяжешь ему свою семью?

— Почему не могу?

— Ему это не понравится. И потом, Долл, ты уверена, что это надолго? Будет ужасно, если ты оставишь Ричарда ради приключения, которое продлится несколько месяцев!

— Эстер, неужели ты думаешь, что так может быть?

— Нет, если ты будешь вести себя разумно. Он так не считает. И ты не должна. Ему понадобится все твое внимание, а у тебя уже есть театр. Ты что, хочешь еще и детей взвалить на себя? Нет. У меня есть предложение: я останусь с детьми здесь. Ты поедешь с ним в Питерсгем-лодж или куда-нибудь в другое место, куда он захочет тебя повезти, а мы останемся здесь. Осмотрись спокойно. Это лучше всего. А потом, если у тебя будут дети... его дети, они, конечно, будут с вами. Но нельзя требовать от него, чтобы он еще заботился о твоих дочках. Это слишком большой груз. Поверь мне, Дороти.

— Ричард может забрать их.

— Ричард? Никогда, он будет только рад избавиться от забот и ответственности.

— О, да, — быстро отозвалась Дороти, — Ричард всегда рад избавиться от забот и ответственности.

— Подумай об этом. Оставь детей со мной.

— Я знаю, ты и раньше с ними много возилась, но все-таки иногда у тебя была работа в театре.

— Я никогда не была настоящей актрисой. Я могу бросить театр и ухаживать за детьми. Ты будешь мне платить. Я надеюсь, что тебе будет с ним хорошо...

— Я поговорю об этом с... ним. Я уверена, он сделает так, как я захочу.

— Да, он совсем не то, что Ричард, — сказала Эстер, улыбаясь.

Губы Дороти слегка дрогнули, потом она тоже улыбнулась.

— Совсем не то, — сказала она. — Мне кажется, что я уже здорово влюблена в него.

Уильям согласился с тем, что это прекрасная идея, — оставить детей с Эстер в Ричмонде.

— И я уверена, что вы не станете возражать против моих поездок к ним.

— Мы будем их навещать вместе.

— Вы так добры ко мне, — сказала она совершенно искренне.

Ганноверские глаза наполнились ганноверскими слезами, всегда готовыми пролиться. Она и раньше слышала, что все принцы очень сентиментальны. Пока они были влюблены в женщину, они любили ее всем сердцем, когда же любовь кончалась — боялись в этом признаться. Их очарование оставалось нераскрытой тайной, и их любили за это так же сильно, как и за истинно королевское отношение к женщинам.

Он предложил ей содержание — тысячу фунтов в год.

— Это слишком много! — твердо сказала она.

— Мой Бог! — воскликнул он. — Мне следовало бы предложить вам больше!

Шестьсот фунтов она будет отдавать на расходы Эстер и каждую свободную копейку постарается сберечь на будущее.

— Будет так, как вы захотите. Я попрошу моего адвоката Уильяма Адамса заняться этим. Все будет оформлено, как следует, и вам не о чем будет волноваться.

— Я надеюсь, — сказала Дороти, — что смогу быть достойной вас.

Он был так счастлив, и все его счастье заключалось в ней, говорил он Дороти.

Для него это было счастьем, а для нее? Никогда прежде она не чувствовала себя так уверенно. С ней никогда не обращались так великодушно и благородно, ее никогда так не любили. Любовь принца была щедрой, восторженной и доставляла ей радость. Впервые в жизни она могла не думать о деньгах, она чувствовала себя свободной, беззаботной, и на душе было легко, как никогда раньше. Как бы там ни было, пусть это все скоро кончится, но она узнала романтическую любовь, именно так называл герцог чувство, которое к ней испытывал.

— Я счастлива, — говорила она Эстер, — в самом деле, счастлива... впервые в жизни.

Восторгу прессы не было границ. Королевские сыновья постоянно давали ей поводы для этого. Не успевал затихнуть один скандал, как уже назревал следующий. Связь принца Уэльского с миссис Фицгерберт в течение длительного времени оставалась самой волнующей темой, ибо важный вопрос — женится он на ней или нет — так и не получил окончательного ответа. Но это вовсе не означало, что у прессы не оставалось сил для пристального внимания к герцогу Кларенсу и его актрисе.