Онлайн книга «Остальные здесь просто живут »
|
– Не сестра, зато подруга, – отвечает Джаред. – Ну-ну! Еще скажи, что я твой друг! – Слушай… Черт, Майк… – А я-то думал, папа у тебя нормальный!.. – Он и есть нормальный. Уверен, есть какое-то объяснение… – Не хочу я никаких объяснений! Пусть проиграет выборы, как и положено неудачнику! Джаред мрачнеет. – Слушай, полегче. – Не то что? Что ты мне сделаешь?! Нейтан стоит в сторонке и все еще морщится от головной боли. – Ребят, давайте спокойно все обсудим… – Заткни пасть! – ору на него я. – Все было хорошо, пока ты не приперся! – Господи, Майк, – говорит Джаред. – Ты из-за него так злишься? Я ведь знал, что тебе нельзя ничего рассказывать! Знал, что ты будешь ревновать! – Ревновать? – переспрашивает Нейтан. Джаред его даже не слышит. – Присосался ко мне, как долбаный клещ! Лезешь во все мои дела! Мне и вздохнуть нельзя без твоего ведома! – Потому что ты мне ничего не рассказываешь! Никогда! Как будто тебе нравится держать меня в неизвестности, как будто ты от этого кайфуешь! И тут он говорит… В общем, такое говорит: – Может, если бы ты был мне настоящим другом, а не бездонным колодцем потребностей, ты бы первым узнал про Нейтана. Не задумывался об этом? Мне даже нечего ему ответить. Я просто стою. И стою. Джаред спохватывается: – Майк, я… – Просто скажи отцу, чтобы убрал с сайта эту дрянь, – выдавливаю я, глядя в землю. – Майк, я не то хотел… – Скажи отцу. – Скажу. Я забираюсь в свою машину. Они смотрят, как я уезжаю. – Да мне по барабану, честное слово! – говорит Мэл. Мы сидим на ее кровати. – Точно? – Это же политика. – Сестра откидывается на подушку и хмурит брови. – А политика – это грязь. Невозможно пройти мимо и не замараться. – Она пожимает плечами. – Забей, через неделю все уляжется. – Мама чуть с ума не сошла, – говорю я. – Уже натравила на эту тетку своих адвокатов. Говорит, на тех снимках она загримирована. – Им нужна мама, а не я. Так что это ее проблема. Она и сама так думает. Сказала, что все уже под контролем. – Мэл обхватывает руками колени. – Единственное, я очень расстроилась… из-за мистера Шурина. – Вот-вот! – Может, даже хорошим людям иногда надоедает проигрывать. От этих слов у меня сердце сжимается. «Пусть проиграет, как и положено неудачнику» – так я сказал Джареду. Про его родного отца. Ну и что? Он первым напал на мою сестру. Джаред прямо как почувствовал, что мы о нем думаем: наши телефоны одновременно вибрируют. От Джареда пришло такое сообщение: «Он все уберет. Сегодня же. Говорит, советники плешь ему проели с этой историей, вот он и согласился. Но ему очень стыдно. Он снимает свою кандидатуру. Простите. Я ничего не знал». – Ого… – выдыхает Мэл. – Только Синтия на этом не успокоится, все равно пойдет в суд, – говорю я. – Ущерб причинен. Об этой истории уже по всему Интернету растрепали. – О решении мистера Шурина тоже. – Она показывает мне мобильник. «Кандидат в конгресс снимает кандидатуру с выборов из-за своих нападок на дочь оппонента». – Правда, пока об этом пишут только на дружественных сайтах. Но скоро и остальные подключатся. Мэл вздыхает и начинает печатать ответ. – Что ты делаешь? – Пишу Джареду. На него-то я не обижаюсь. Наверное, он и уговорил папу сняться с выборов. Я молчу. Громко и многозначительно. – Он не хотел причинять тебе боль, – говорит Мэл, поднимая взгляд на меня. – Ты ведь это понимаешь? Я поглаживаю пальцами ее покрывало. – Ты важнее. И тут все гораздо серьезней, чем с моими дурацкими закидонами. – Стоп. Вот она – жалость. Ее-то мне и не надо. Телефон Мэл опять вибрирует. Нет, на сей раз сообщение не от Джареда. – Смена у Стива начнется только в полночь, – говорит она, поднимаясь. – Хочу с ним встретиться. Получить порцию юмора и обнимашек. Я встаю и обнимаю сестру на прощанье. – Убью любого, кто попытается тебя обидеть. – Сначала это сделаю я. После ее ухода я беру в руки мобильник и набираю номер. – Можешь прийти? – спрашиваю я. – Скоро буду, – отвечает Хенна. Мы сидим на краю моей кровати в удивительно приятной тишине. – Значит, у тебя не все нормально, – наконец говорит она. – Не-а. Я наговорил гадостей Джареду. А он наговорил гадостей мне. – Очень гадких гадостей? – Таких гадостей, на которых дружба обычно заканчивается. – Да брось, не может такого быть! – восклицает Хенна. – Я абсолютно уверена… – Не жалей меня, – едва не ору я. – Господи, да почему же все так… Я умолкаю, потому что в глазах уже стоят слезы. Опять. Бред какой-то. – А вот тут ты не прав. – Хенна кладет палец на мой подбородок и разворачивает к себе мое лицо. Получается забавно. Мы оба улыбаемся, но моя улыбка быстро меркнет. – Ты путаешь жалость с заботой, – говорит она. – Мы все за тебя волнуемся. – Это одно и то же. – Неправда! За Мэл мы тоже волнуемся, а ты волнуешься за меня, и твоя сестра тоже. Это называется забота, Майк. На кого еще мы можем положиться, если не друг на друга? Вот это, например, точно не жалость. Она меня целует. Я так удивлен, что почти не целую ее в ответ. – Я никого не целую из жалости. Я вообще ничего не делаю из жалости. Жалость оскорбляет. Она подразумевает, что ты чем-то лучше человека, которого жалеешь. – Похоже на слова твоего отца. – Это и есть его слова, но тут он прав. Он считает, что доброта гораздо лучше. Доброта – это вообще самая важная штука на свете. Жалость – это оскорбление, а доброта – чудо. – То есть ты целуешь меня по доброте душевной? – Нет. – Хенна хмурит брови. – Я тебя целую, потому что всегда хотела, Майк. А ты мне не позволял. – Я не позволял?! – Мы друг для друга – сплошной вопрос, правда? Вопрос без ответа. – Не понял… Но Хенна уже снова меня целует. |