Книга Полоса черная, полоса белая, страница 15 – Екатерина Островская

А началось внезапно.

И, хотя Лариса все чаще и чаще уходила на ночные дежурства в свою клинику, но и это не вызывало у него подозрений.

У нее появились новые подопечные. И опять какой-то молодой человек, которого в детстве бросил отец, а мать почти сошла с ума от горя, изливался ей, рассказывая о собственных жизненных неудачах.

— Он такой несчастный, — вздыхала Лариса.

— Но не бедный, — ответил как-то Сергей, — не бедный, потому что ему хватает средств на мозгоправов вроде тебя.

И тогда она взвилась.

Почти кричала на мужа, обвиняя его в черствости и эгоизме, нежелании понять других людей, в нежелании помочь несчастным и обездоленным.

А она старалась помогать. И даже лишний раз брала суточные дежурства. Говорила, что специально берет сутки во время его дежурств, чтобы не скучать дома одной.

Ерохин возвращался домой по утрам уже после нее, заставал жену в постели.

Осторожно, чтобы не разбудить Ларису, ложился рядом, и она, не открывая глаз, шептала: «Я очень устала».

Через пару часов он просыпался и мчался в магазин, чтобы приготовить что-то к ее пробуждению. А что он мог приготовить? Разве что пожарить замороженные магазинные котлеты, сварить макароны или картошку, но Лариса ела приготовленное им, правда, смотрела при этом не на Ерохина, а на экран телевизора.

Потом эта идиллия закончилась.

…Она очнулась после продолжительного дневного сна, сказала, что его стряпня ей уже поперек горла. И вообще у нее есть желание сходить с девочками в кафе или в какой-нибудь ресторанчик.

Сергей не сомневался, что составит компанию жене, но та вдруг разозлилась, стала кричать, что уже сто лет не встречалась с подругами, хочет узнать все новости, но кто же будет делиться с ней девичьими тайнами в присутствии мужчины.

Она ушла одна, даже не позвонив подружкам, чтобы договориться о месте и времени встречи. И только тогда зародилось сомнение. Проверить, где она находится и на какой номер звонила, труда не составило.

Через час он вошел в небольшой вестибюльчик ресторана «Иверия» и через стеклянную дверь увидел Ларису, сидящую к нему спиной за столиком. Вместе с ней сидел молодой человек с длинными волосами и густым пухом на щеках и подбородке.

Сердце забилось часто и гулко, то ли от того, что стало понятно, что жена обманывает его, то ли от стыда, что ему пришлось выслеживать ее.

Лариса растерялась, когда он подсел, но тут же взяла себя в руки.

— Я по делу заскочил, у входа договорился встретиться со своим информатором.

— Это который за мной следит? — рассмеялась жена. — Как тебе такое в голову пришло? Это… — она показала на молодого человека, — тот самый мой подопечный, о котором я тебе говорила. Его зовут Олег, и его сегодня выписали из клиники. Он уезжает домой и решил пригласить меня на дружеский прощальный ужин. Он живет в соседнем дворе. То есть квартирку там снимает.

Молодой человек сидел прямо.

Он был спокоен, но уголки его губ улыбались так, словно ему стоило огромных усилий сдерживать не улыбку, а презрительную и высокомерную усмешку.

Ерохин почувствовал, как пальцы сами сжимаются в кулак: так захотелось влепить по этому наглому рту.

Но он произнес спокойно:

— Я сейчас ухожу: я встретился с человеком, получил необходимую информацию, здесь меня ничто не задерживает…

— Ну, посиди с нами хоть немножко, — попросила жена, — ты нам совсем не мешаешь.

— Мы пригласили тишину, — вдруг пропел негромко Олег, — на наш прощальный ужин.

— Образованный у тебя друг, — не очень искренне восхитился Сергей, — с творчеством Вертинского знаком.

— И не только, — ухмыльнулся молодой человек и откинулся на спинку своего стула.

Олег был высок, немного сутул и, по виду, вовсе кисель. Таких даже бить неинтересно: никакого сопротивления не будет.

— Тем не менее мне надо бежать, — произнес Сергей, поднимаясь, — мне надо в отдел заскочить ненадолго.

— Как жаль, что вы не общаетесь, — вздохнула Лариса, уже взявшая себя в руки, — вам было бы о чем поговорить.

Ее приятель засмеялся и отвернулся в сторону. Но жену это нисколько не смутило.

— Как жаль, — вздохнула она еще раз.

— Удачи вам, — произнес Сергей и направился к выходу.

За крайним столиком у самой двери сидели трое мужчин. Один из них повернулся к Ерохину спиной.

Сергей остановился и взял мужчину за плечо.

— Беленов! Как я тебя не заметил, когда вошел? Что ты вообще тут делаешь? Ты же сидеть должен!

Мужчина наконец обернулся и улыбнулся широко.

— Привет, начальник. А мне сто пятую на сто седьмую поменяли. Разве ты не слышал? Я был в состоянии аффекта. Меня жена постоянно унижала, у меня была психотравмирующая ситуация.

— Я в курсе, что поменяли. Но тебе три года дали, как рецидивисту.

Мужчина засмеялся, а за ним и его приятели.

— Суд высшей инстанции отменил, — объяснил Беленов. — Мне назначили два года принудительных работ. Вот отмечаем с друзьями. Адвокат еще советует получить с ментов. За то, что ты, гад, меня при задержании избил.

— Ты на меня сам с ножом бросился.

— Так у меня психотравма эта самая… Я не соображал…

Ерохин обернулся и посмотрел на столик, за которым осталась его жена. Теперь они с Олегом склонились над столом и о чем-то переговаривалась шепотом.

— Ладно, — сказал Ерохин убийце, — в следующий раз бросишься на меня с ножом, поймаешь пулю.

— Поживем — увидим, — рассмеялся Беленов.

Ерохин вышел из ресторана, подошел к своей «девятке», которую спереди подпер багажник «Мерседеса», сел в машину, завел двигатель, сдал немного назад, потом попытался вырулить вперед. Сразу не получилось, но со второго раза удалось, правда, зацепив бампер «мерса». Сработала сигнализация дорогого автомобиля.

Ерохин рванул с места.

По пути он заскочил в магазинчик, взял бутылку водки. Дома сел за накрытый стол. Сразу плеснул себе почти полный стакан и начал закусывать остывшими котлетами и холодными макаронами с сыром.

Лариса вернулась быстро, бутылка еще была почти наполовину полной.

Правда, Ерохин перебрался с ней в гостиную. Он слышал, как открылась входная дверь, как в прихожую вошла Лариса, как она разувалась, не говоря ему ни слова, хотя видела и открытую дверь комнаты, и спину мужа, сидящего за столом. И бутылку водки, стоящую на столе, тоже наверняка видела.

Ерохин не обернулся, не спросил жену ни о чем, взял бутылку и плеснул в свой стакан.

— Ты сорвал нам мероприятие, — прозвучал голос жены, — дело даже не том, что проститься по-человечески не получилось — просто вся моя работа пошла насмарку. Только-только я вернула человека в нормальное адекватное состояние, а тут для него новый удар — у меня, оказывается, ревнивый муж, который меня выслеживает. Понятно, что мент — это тоже диагноз, но Олег — он из другого теста сделан. У него и так все по жизни плохо. Его отец оставил семью, когда мальчику было семь лет. Оставил их с матерью без средств, им пришлось голодать. Отец, кстати, очень не бедный человек. Мать мучилась, страдала, болела…