Онлайн книга «Машины как я »
Когда я вошел, Миранда уже ждала меня за столом, глядя на дверь. Перед ней стоял нетронутый бокал минералки. Кроме того, на столе лежал небольшой пакет, перевязанный зеленой лентой. А рядом, на стойке, охлаждалась в ведерке со льдом бутылка шампанского с горлышком, обвязанным белой салфеткой. Официант откупорил бутылку и удалился. Миранда выглядела необычайно элегантно, при том, что весь день она училась и вышла из дома в джинсах и футболке. По-видимому, взяла с собой сумку с одеждой и макияжем. Она была в черной юбке-карандаше и приталенном черном пиджаке с широкими плечами и серебряной канителью. Я впервые видел ее накрашенной. Темно-красная помада уменьшала ее губы, оставляя края нетронутыми, а пудра скрывала веснушки на переносице. Мой день рождения! Как только я вошел под яркий электрический свет и закрыл за собой стеклянную дверь, на меня вдруг нашла восхитительная отрешенность. Моя любовь к Миранде ничуть не померкла, это было невозможно. Но это чувство больше не вызывало у меня ни тревоги, ни отчаяния. Я вспомнил трюизмы, занимавшие меня накануне. И вот, передо мной сидела Миранда, и кем бы она ни была, я это выясню и приму ее сторону, что бы ни произошло. Я подумал, что могу любить ее и не страдать по этому поводу. Все это пронеслось у меня в уме вспышкой, пока я протискивался мимо двух столов, облепленных людьми. Миранда подала мне правую руку, не вставая, и я, слегка паясничая, нагнулся над ней и поцеловал. Когда я уселся, она с явным сочувствием окинула взглядом мою руку в гипсе. – Бедняжка. Подошел серьезный официант с бокалами – на вид ему было не больше шестнадцати – и наполнил их, убрав одну руку за спину. Профессионал. Когда мы подняли бокалы, я сказал: – Чтобы Адам больше ничего мне не сломал. – Как-то скромновато. Мы рассмеялись, и за другими столами словно подхватили наш смех и грохнули все разом. Мы попали в чумовое местечко. Она не знала, много ли я знаю о ней. Я же не знал, чему из известного мне можно верить – жертва она или виновница преступления. Но это было не важно. Мы любили друг друга, и я был уверен, что, какой бы ни оказалась правда, для меня это ничего не изменит. Нас поведет любовь. С таким настроем мне было легче задать ей один из вопросов, которыми я боялся испортить наши отношения. Я уже приготовился пространно поведать, как была сломана моя ладьевидная кость, когда она взяла мою здоровую руку в свои, приподняв над белой скатертью, и сказала: – Вчера все было изумительно. Моя голова уплыла в облака. Как будто Миранда предложила заняться любовью в общественном месте, прямо сейчас, через стол. – Мы можем поехать домой прямо сейчас. Она забавно стрельнула глазами. – Ты еще не открыл подарок. Она подвинула ко мне пакет указательным пальцем. Пока я открывал его, официант снова наполнил наши бокалы. В пакете была простая картонная коробочка. Внутри лежала металлическая штука в форме буквы Z с ребристыми внешними краями. Механический эспандер. – Когда снимешь гипс. Я встал из-за стола, подошел к ней и поцеловал. Кто-то сказал «ой-ой». А кто-то еще загавкал. Мне было все равно. Вернувшись на место, я сказал: – Адам говорит, он отключил свой выключатель. Она подалась вперед, сразу посерьезнев. – Ты должен вернуть его в магазин. – Но он любит тебя. Он мне сказал. – Ты смеешься надо мной. – Если ему требуется перепрограммирование, – сказал я, – это к тебе он должен прислушаться. – Как он может говорить о любви? – жалобно спросила она. – Это безумие. Наш официант кружился поблизости и слышал мои слова, хотя я пробормотал их скороговоркой: – Ты помогла сделать его таким – типом, который влюбляется в первую женщину, переспавшую с ним. – О, Чарли! Вмешался официант: – Вы уже выбрали, или мне подойти попозже? – Подождите минутку. Прошла пара минут, пока мы просматривали меню и обсуждали блюда. Я заказал наобум бутылку двенадцатилетнего от-медок. Затем меня осенило, что я сам буду оплачивать праздничный стол. И тогда я сказал официанту, что передумал, и заказал двадцатилетнюю бутылку того же. Официант удалился, и мы остались вдвоем, наедине со своими мыслями. – Ты с кем-нибудь еще встречаешься? – спросила Миранда. Это ошеломило меня, и я впал в ступор, не зная, как лучше ответить. Одновременно я заметил, что шеф-повар, который был также владельцем ресторана, вышел из-за стойки и направился между столами к входу. За ним пошел официант. Я обернулся и увидел за окном двух человек на тротуаре. Один из них складывал зонтик. Миранда, должно быть, решила, что я уклоняюсь от прямого ответа, и сказала: – Просто будь честен со мной. Я не против. Но я видел, что она очень даже против; я посмотрел ей в глаза и сказал: – Конечно, нет. Ты единственная, кто меня волнует. – Даже при том, что я целыми днями на учебе? – Я работаю и думаю о тебе. Я почувствовал сквозняк на шее. Миранда перевела взгляд на дверь, и я тоже посмотрел туда. Шеф помог двум пожилым мужчинам снять плащи и отдал их официанту. Гостей провели к столу. Тот, что повыше, с серебристыми волосами, гладко зачесанными назад, был в коричневом шелковом шарфе, свободно повязанном вокруг шеи, и щеголеватом мягком пиджаке. Перед ним отодвинули стул, и прежде чем сесть, он осмотрелся и кивнул. Никто как будто не обращал на него внимания. Его элегантный богемный стиль был вполне типичен для Сохо. Но я был заинтригован. Я повернулся к Миранде, все еще под впечатлением от ее странного вопроса, и накрыл ее ладони своей рукой. – Ты знаешь, кто это? – Без понятия. – Алан Тьюринг. – Твой герой. – И Томас Ри, физик. Он открыл петлевую квантовую гравитацию. Можно сказать, в одиночку. – Так, иди, поздоровайся. – Я буду некстати. Так что мы вернулись к вопросу о том, что я больше ни с кем не встречаюсь, и как только Миранда почувствовала, что ей не о чем беспокоиться, мы перешли к Адаму и к тому, как нам быть в связи с его нежеланием отключаться. Миранда предложила спрятать зарядные кабели, чтобы он истратил всю энергию и не мог сопротивляться. Но я напомнил ей, как Адам за пару секунд сложил лодку из пачки овсянки. Он найдет замену кабелю за пару минут. Я с трудом удерживал внимание на теме разговора. Мне виделся ореол вокруг ее головы и плеч, и я мечтал, как мы останемся вдвоем и начнем восхождение по плавной кривой к экстазу. Но, несмотря на мою поглощенность Мирандой, я не мог не думать о том, что нахожусь в одном помещении с великим человеком. Его величие обозначилось еще до Второй мировой войны, в изящных рассуждениях об универсальной вычислительной машине, затем раскрылось в первые годы войны, в Блечли-парке [31], и расцвело в его работе в области морфогенеза, принесшей ему славу и почет в его преклонные годы. Он был самым выдающимся англичанином нашего времени, величаво и свободно шедшим по жизни вместе с любимым мужчиной. Он выглядел как пожилая рок-звезда, как гениальный художник или актер, получивший рыцарство. К сожалению, он сидел у меня за спиной, поэтому я не мог взглянуть на него незаметно. И я сохранял приличия. Чтобы отвлечься, я занимал себя тревожными вопросами, которые нам еще предстояло обсудить с Мирандой, – прежде всего, солсберийский суд и угрозу смерти. Где же была моя храбрость, если мне не хватало решимости поднять эти вопросы, непрестанно меня мучившие? |