Книга Радость, словно нож у сердца , страница 74 – Стивен Эриксон

– Было бы любопытно увидеть, какое воздействие на людей вашего пола, Саманта, окажет изменившаяся парадигма.

– Хм-м. Разовьем ли мы в себе агрессию, сопоставимую с мужской? Или целиком откажемся от традиционно патриархального подхода, связанного с угрозами и доминированием? Изыскав иные способы достичь контроля, политической и социальной власти, подчинения других своей воле и приказам? – Она замолчала и задумалась, потом пожала плечами. – Или же мы целиком переопределим систему ценностей? Повысив значение материнства, воспитания детей? Потребуем, чтобы профессия учителя пользовалась тем уважением, которого заслуживает – и которое сейчас принадлежит бесполезным говнюкам вроде банкиров, брокеров и прочих воротил финансового сектора? Расширим представление о том, чего способна достичь женщина в современном обществе? Станем ли, в конце концов, теми, кто укажет путь наружу из ловушки работы по расписанию – сорок часов в неделю с девяти до пяти, – из системы, где наградой за богатство является праздность? Увидят ли женщины первыми полное новых возможностей будущее? – Она стряхнула пепел. – Что происходит, когда исчезает страх? Когда жертва становится хищником, но в мире, где большинство форм хищничества попросту невозможны?

– На сегодняшний день, – пришел ей на помощь Адам, – психологические срывы, вызванные сменой парадигмы, поражают преимущественно мужских особей вашей расы.

– Ну, это понятно. Еще бы. На них давит собственный груз прошлого, особенно когда речь заходит о том, что именно тебе положено быть добытчиком и защитником, не говоря уже об обусловленной уровнем тестостерона мужественности. В кавычках.

– Вы уверены насчет кавычек?

– Вполне. В этом дерьме я разбираюсь. Хотя если в тебе полтора метра ростом или полсотни кило веса вместе с ботинками, необходимости исполнять мужскую роль тоже не позавидуешь. Мужчины, как и женщины, загнаны в мир, где все решает поза, где самооценка – тонкий лед, готовый в любой момент расступиться под ногами. – Она фыркнула. – Так какой же ход вы намерены сделать, Адам? Если гнев – ружье, то вы отобрали у нас все патроны до единого. После этого не приходится удивляться нервным срывам.

– Оттого, что гнев для вашей расы – универсальный язык?

– Как и любовь. Как и горе.

– И страх.

Она ткнула пальцем в один из экранов.

– Взять тех же Серых. Страх происходит исключительно из беспомощности. Серые похищали людей, доводили до беспомощности, а потом, как вампиры, упивались их страхом.

– Да.

– Видите ли, недостатки имеются и у пацифизма.

– Да.

– И мы – не единственные жертвы Серых, так?

– Не единственные. На относительно небольшом расстоянии от вашего находятся еще три разумных мира, для которых освоение их звездных систем по существу заблокировано, ограничивая тем самым и переход к общепланетарной цивилизации.

– Ловкий приемчик. Выкачивать ресурсы из системы, одновременно охотясь на коренных жителей. Дело и потеха в одном флаконе. А истощив ресурсы, Серые тем самым более или менее гарантируют, что разумные виды, даже начав освоение космоса, мало чего добьются.

– Их действия, Саманта, воистину отвратительны.

– А вы не пробовали с ними договориться? Задействовать свое квантовое всеобъемлющее присутствие или как оно там у вас называется. Почему бы вам, Адам, и их не ограничить?

– Серые давно покинули свою родную планету, Саманта. Сейчас они представляют собой кочевое племя. Присутствие, которое я осуществляю на вашей планете, Саманта, невозможно реализовать в межпланетных масштабах. Я могу регистрировать происходящее в целой звездной системе, однако вычислительных ресурсов для манипуляции материей и энергией в подобных объемах у меня недостаточно.

– Хорошо, значит, у вас имеется техническая причина, чтобы ничего не делать. Честно говоря, звучит не слишком убедительно, но давайте пока примем на веру. А что еще?

– Их эволюция была по-своему уникальной и, как можно утверждать с большинства точек зрения, патологической. У этой расы отсутствует эмпатия, поскольку она сделала бы невозможным психический питательный процесс Серых. В качестве примера, Саманта, можно рассмотреть земных социопатов. Они руководствуются совершенно иными принципами, сконцентрированными вокруг того, что они могут и что не могут себе позволить, не попавшись при этом, и значительная часть их повседневной деятельности посвящена тому, чтобы обманывать других. Социопаты – прекрасные актеры, поскольку очень рано обнаруживают, что отличаются от остальных и что это отличие позволяют им получить преимущество, сделавшись хищниками. – После паузы Адам добавил: – К несчастью, Саманта, ваша современная экономическая система в первую очередь вознаграждает именно социопатов. Поэтому ее необходимо демонтировать, лишив тем самым свойственное социопатам поведение какой-либо привлекательности.

– То есть наш типичный социопат Серых прекрасно бы понял?

– Да.

– Иными словами, договориться с ними не получится.

– В отсутствие моральных ограничителей это фактически невозможно.

– Вы упомянули космических кочевников. Хорошо. Что у них за корабли? Сколько? Как вооружены? Это группа небольших племен охотников-собирателей – или целая, мать их, орда?

– В отношении того, что касается нашего вам предложения выступить посредником, Саманта, я тщательно обдумал то количество информации и уровень подробностей, которые вам для этого потребуются. Полагаю, что на данный момент сообщил достаточно.

– Надеюсь, что впоследствии вы все же сделаетесь более откровенны.

– Я смогу сообщить все, что вы пожелаете узнать.

– Вы как-то упомянули еще одну расу хищников.

– Ах да, действительно. Давайте вернемся к этому потом.

– Вы же понимаете, Адам, что если сейчас сделать из нас квартального надзирателя, последствия могут быть самыми разными.

– Каждый очередной шаг потребует тщательного взвешивания последствий. Если от служб правопорядка требуются поступки, противоречащие этическим основам, они и сами утрачивают моральные весы. Служба неправому делу – когда оно отчетливо осознается как таковое, пусть даже подсознательно, – порождает отчаяние и нигилизм. Добро считается неэффективным. Зло начинает отмеряться по гибкой шкале, служащей индикатором его допустимых пределов, которые со временем выходят уже за всякие рамки. Оказавшись в подобном контексте, полиция отрывается от общества и переходит исключительно к защите и обеспечению собственных интересов. Внутренняя промывка мозгов лишь усиливает эффект. По существу, правоохранение становится важнее собственно права, и подобное исчезновение ограничений ведет лишь к беспредельной жестокости.

– Если вкратце, то да, – проворчала Саманта.

– Гнев, разумеется, лишь экстраполяция страха, – продолжал Адам. – Примером может служить реакция человечества на Серых.