Книга Бог тебе судья, страница 5 – Сергей Федоранич

— Значит, перенес на себе. Убитая Елизарова просто выглядит очень большой, а Смирнов — очень маленьким. На самом деле все не так уж и неправдоподобно. В ней веса меньше, чем в Смирнове, килограмм на пяток, я думаю. Кроме того, его силу никто не измерял.

— А алиби у мужа есть?

— Нет, никакого алиби. Он отказался давать показания. Следствие выясняет.

— Может быть, дождаться результатов этих проверок? Сейчас по базовым станциям сотовых операторов проверят, где он был во время убийства, и все.

— Ну пусть жена, а дети?

— Чужая семья — потемки, — ответил я. — Дадите руку на отсечение, что нет на свете людей, которые ненавидят своих детей настолько, что готовы убить их?

— Не дам, — ответил босс. — И нам стоит проверить их отношения. У Валюши мало что есть на Елизарова, в основном клинья под Смирнова подбиваются.

— Смирнов мог быть наемником.

— Новый сорт наемников — киллеры-людоеды? Смешно пошутил!

— А я и не шутил, — проговорил я. — Идеальный способ спрятать тело — съесть его.

— Перестань, — сморщился Рождественский. — Мы же не гипотетическое дело рассматриваем, а реальное. И тут речь о детях. А ты о таких предположениях… Есть логика в твоих словах, но хромая. Кости-то не съешь.

— Если хорошо проварить…

— Так, все, прекращай! Записывай в планы встретиться с мужем жертвы, прямо завтра, и поговорить с ним. Надо выяснить, какие у них с женой были отношения. И какого черта его жена себе и своим детям заточила зубы, как будто они вампиры какие-то…

Вот уж и правда, чужая семья — потемки. Если Роберт Смирнов, обвиняемый в тройном убийстве, всего лишь наемник, то кандидатура мужа должна рассматриваться следствием в первую очередь. Но был ли у Елизарова мотив убивать жену и детей? Практика говорит: да, мог такой мотив быть. Чаще всего, конечно, дело касается супруги, дети — реже, но и такое случается.

Следователь Валентина Семеновна Ховенко — дама ответственная, просто так человека не обвинит. Но и не отпустит. Если у нее есть подозрения, что Елизаров заказал убийство своей семьи, то она уже давно все разрыла под ним и вокруг и нашла дохлую собаку. Если же муж ни в чем не виновен, то почему не ответил на вопросы следователя, почему сослался на 51-ю? Не просто так он пытается что-то скрыть. Но Елизаров на свободе, а это значит, что мертвого животного в земле вокруг не было. Но проверить все же стоит. Вдруг следователь все же нашла что-то на Елизарова, но доказательств достаточных нет? По закону она не может ничего утаивать и обязательно должна истолковать в пользу обвиняемого, то есть Роберта Смирнова. Но кто же себе будет могилу рыть? Человека обвинили, под стражу заключили, а виновен, может быть, совсем другой! Так не делается.

На месте преступления были обнаружены отпечатки пальцев Роберта Смирнова, на телах жертв их было в избытке. Но самое главное доказательство, которое убедило правоохранительные органы в том, что Роберт Смирнов должен предстать перед судом, — в квартире, которую снимал Смирнов, нашли фрагменты тел жертв в морозильной камере и кровь — в сосудах рядом с мольбертом. Экспертиза установила, что в составе красок, которыми написано полотно на мольберте, содержится не только кровь жертв, но и измельченные фрагменты их тел.

Описание самой картины было скупым: «Два темно-бордовых круга на черном фоне, в центре каждого круга ярко-красная точка, размер полотна 90 х 90 см». Больше в квартире не было ни единой картины, ни набросков, ни каких-либо следов присутствия других рисунков. Что довольно странно.

Я помню, как меня поразила тяга к написанию картин. У меня была совершенно определенная идея — я хотел запечатлеть неземной красоты девушку и решил написать ее портрет. Меня так захватил азарт творчества, что я и не заметил, как моя комната превратилась в свинарник — кисточки, краски, палитра, мольберт, наброски, черновые варианты — все валялось по углам, на кровати, в кресле, было составлено за дверь, запихнуто под стол. Гора мусора росла в астрономических масштабах, а дело не двигалось — на полотне было всего пара набросков. Пока я решал, какой поворот головы сделать, какую одежду написать, какой фон, — прошло три месяца, улетело пятьдесят тысяч рублей, и квартира захламилась. Все очевидно: один набросок на черновике порождает три-четыре новые мысли, которые тут же пачкают новую бумагу, в расход идут палитры, кисти и краски — упаковки и тюбики улетают только так. А решения все нет и нет. В итоге я сдался и вывез из квартиры три мешка мусора.

Возможно, такое захламление характерно только для меня, но вспомните, как показывают художников в фильмах. Это всегда ополоумевший творец в трусах и грязной майке, в окружении коробок из-под пиццы, пустых бутылок из-за пива и завалов какого-то тряпья, картин, банок и склянок. Очень странно, что ничего подобного в однокомнатном жилье Смирнова не наблюдалось. На фотографиях квартиры мольберт стоит картиной к стене в чистом углу. Рядом с картиной обычный табурет, на котором банка с мутно-розовой водой, тряпочка, несколько пузырьков с красной краской (как утверждают эксперты — с добавлением крови), испачканная палитра, все. На остальных фотографиях запечатлен холодильник и находка в нем.

Вся одежда Смирнова была исследована на предмет обнаружения следов крови, и их нашли только на той одежде, которая была на подозреваемом.

Я понимаю, какую линию защиты выберет Рождественский. Все улики указывают только на то, что Роберт Смирнов использовал фрагменты тел и крови жертв, но доказательств убийства у следствия нет. Конечно, как он добыл материалы для своих целей, большой вопрос, но положить этот вопрос в основу обвинительного приговора нельзя, ни один адвокат этого не допустит.

— Свидетелей нет? — спросил я у босса, который в задумчивости читал материалы дела, пока я разглядывал фотографии.

— Есть несколько свидетелей, они и сдали Смирнова, но это соседи. Они видели, как Смирнов заходил домой в перепачканной чем-то красным одежде, в руках нес пакет, с которого такое же красное капало. Он всегда казался соседям странным, поэтому они сначала не обратили особого внимания на это, а потом тревога кого-то все же доела, и вызвали полицию.

— Полиция приехала, и Смирнова арестовали?

— Да, и он показал, где спрятал тела. Отвел их в лес.

— Сам?

— Да, представь себе.

— Я не вижу протокола допроса подозреваемого и обвиняемого… Его не допрашивали, что ли?

— Посмотри внимательно, там на одном листе все. Он отказался давать показания. Все показал, все рассказал, а протоколы подписать отказался.

Рождественский полистал дело, нашел нужный протокол и показал мне. Действительно, протокол допроса подозреваемого с отсутствием сведений, лишь указание, что Смирнов отказался давать показания. То же самое с протоколом допроса в качестве обвиняемого — один в один.

Дознания по настоящему уголовному делу не было, но оно и понятно. Дознание проводится по уголовным делам небольшой и средней тяжести, когда известен субъект преступления, то есть преступник, и нужно лишь собрать и оформить доказательства. Когда дело касается преступлений тяжких и особо тяжких — проводится предварительное расследование, полноценное процессуальное действо, где результатом является обвинительное заключение, которое затем отправляется в суд.