Книга Сердце Аксара, или Измена по-королевски, страница 21 – Агата Грин

«Двести грамм коньяка мне надобно, — про себя добавила я. — А лучше — целую бутылку того виски, которым Рейн упивается».

Дитрич слов на ветер не бросал, и вечером меня навестил Его Величество. К тому времени меня снова вымыли-надушили-причесали и даже показали, как следует красиво разлечься на ложе, дабы король сразу же воспылал ко мне страстью.

Рейн вошел в мои покои напряженный, как неопытный дрессировщик входит в клетку к тигру.

— Как вы, София? — спросил Рейн, изображая спокойствие.

— Живу.

— Как живете?

— А вы как думаете?

— Не знаю… Я и представить не могу, что у вас в голове.

— Почему?

— Вы странная женщина.

— Спасибо, Ваше Величество.

— За что? — озадачился он.

— За комплимент.

— Разве это был комплимент?

— А разве нет? Странные люди — особенные люди. Вы назвали меня особенной. Я рада.

Рейн фыркнул, и я мысленно поздравила себя с тем, как быстро заставила его позабыть о надменности. Ослабив шейный платок, мужчина прошел к креслу. Скинув на него синий кафтан — король предпочитал полночно-синие цвета — стал расстегивать пуговки камзола.

Значит, он-таки настроен на «ночь любви».

— Дитрич вас прислал? — спросила я.

Рейна задели мои слова, но я на это и рассчитывала. Повернувшись ко мне, мужчина отчеканил:

— Я всегда поступаю так, как сам считаю нужным. Никто не может никуда меня «прислать». Запомните это, София.

— Я тоже всегда поступаю так, как хочу, Ваше Величество.

— И чего же вы хотите?

— Спать, — я склонила голову набок, позволяя густым прядям упасть на подушку, и зевнула.

— Когда закончим, поспите, — заявил Рейн.

А-а-а-ах, вот как? А как же уговор, который, как известно, дороже денег? Мы ведь договорились, что король будет должен каждое дело, касающееся меня, со мной же и обсуждать. Он должен был сказать: «Соня, нужен наследник. Вы готовы? Вы согласны?» А он пришел и заявляет: «Поспишь потом!» А перед этим еще и держал меня в изоляции!

Забыл, как по голове получил? Ну, так я напомню, какова злая Соня!

Избавившись от нарядных составляющих своего костюма, Рейн присел на ложе, глядя на меня усталыми глазами. Будь его воля, он бы ко мне и на пушечный выстрел не подошел — я его пугаю, но долг велит ему находиться здесь. Каков упрямец, а? Самому противно, однако здесь. Ничего, сейчас я его взбодрю.

— Идите сюда, Ваше Величество, — позвала я, откидываясь на подушки.

Рейн кивнул, довольный тем, что я не устраиваю сцен, и придвинулся ко мне. Он даже не разделся толком — только скинул обувь. Протянув руку, Рейн замер. Подумав немного, он убрал руку и с решительным видом потянулся к моим губам, но у самой цели снова передумал.

— Смелее, в этот раз я вас бить не буду, — шепнула я.

— Помолчите, будьте любезны!

Я со злорадством сомкнула губы покрепче, чтобы не раздражать короля, и тоже приняла серьезный сосредоточенный вид. Мы же не глупостями заниматься будем, а важным государственным делом!

Рейн приспустил брюки и начал устраиваться поудобнее. Я устремила безразличный взгляд в потолок. Мужчина начал медленно задирать мою сорочку. Задрав ее, он коснулся моих бедер ледяными пальцами, добившись того, что я вздрогнула и покрылась мурашками. Корбиниан тоже вздрогнул.

Ситуация становилась нелепее с каждой секундой. Когда же до него дойдет, что так нельзя?

— Я вам хоть немного нравлюсь? — спросил Рейн напряженно.

— Уже можно разговаривать? — ядовито уточнила я.

— Можно! — в голосе короля уже появились знакомые предвестники ярости.

— Вы мне нравитесь, Ваше Величество. Но только внешне.

— И вы мне… только внешне.

— Хорошо, что хоть в чем-то мы единодушны, правда?

Рейн понял, что я с ним играю, и тоже решил поиграть:

— София, вы занимались когда-нибудь любовью? У вас есть опыт?

— Есть. А у вас?

— Разумеется, есть. И немалый.

— Так что ж вы жметесь и мнетесь, как сопливый девственник?

Король побледнел — такого упрека он не ожидал! А потом набросился на меня, вжал в постель, намереваясь поразить своим немалым опытом. Мне стало страшно… страшно весело, и я начала подыгрывать, двигаясь всем телом, изображая страсть и томно охая в ответ на его торопливые прикосновения. И это он называет предварительными ласками?!

— Что вы стонете, как безумная? — не выдержал Рейн.

— Вы такой умелый, что я не могу держать себя в руках! А-а-ах! О-о-о…

Его Величество осознали, что над ним смеются, и слезли сначала с меня, потом с ложа. Я сразу же перестала стонать и деловито одернула сорочку.

— Плохая у вас память, Ваше Величество! Все вы забыли. Забыли, что я не ваша подданная, забыли, что я ваш союзник, забыли даже мое имя, запрятали здесь… Так чего же стоят ваши слова?

— Снова вы недовольны! — взорвался король. — Живете во дворце, в роскоши, и смеете оставаться недовольны?! Я оградил вас от гнева подданных, от тех, кто подозревает вас! Я выгораживаю вас каждый день, ибо никто не верит, что вы можете принести благо! А вы не можете даже…

— Не могу. И не буду. Вы должны были прийти сами, без указки Дитрича, и сказать: Соня, так и так, нужен наследник, когда вы будете готовы, что мне сделать…

— Вы ждете, что я ухаживать за вами стану?

— Да не нужны мне ваши ухаживания! Мне нужно хорошее отношение!

— Но я хорошо к вам отношусь!

— Ни черта! Заявились ко мне, стали раздеваться, ничего не сказав толкового, не спросив — готова ли я! А еще брякнули — «Поспите потом!» Я вам не кобыла племенная, я королева!

Рейн ничего не ответил. Вид у него был, как обычно — драматично-суровый. И, как всегда, в нем боролись желание наказать меня и благоразумие. Понимаю, ему, «высочеству», тяжело учитывать чужие желание. Он вырос с убеждением, что только он может хотеть и не хотеть, а остальные обязаны его слушаться и соглашаться с его желаниями. Но если я сразу не поставлю себя как равную ему, то моя дальнейшая жизнь в Аксаре превратится в ад.

— А вы-то сами тоже хороши! — буркнул король. — Вешаетесь на стражей! Да как вы вообще посмели принять у себя другого мужчину!

— Эгуи Уэнделл пришел сам.

— И за это он уже наказан!

— Его не за что наказывать.

— Позвольте решать мне — кого и за что наказывать!

Не хотелось бы, чтобы Уэнделл из-за меня пострадал, но он действительно сам ко мне пришел, да еще и принес книгу об Источнике.