Книга Разящий клинок, страница 192 – Майлз Кэмерон

– Он лучший из рыцарей! – всхлипнула Эммота. – А обошелся со мной, как… как…

– Ты возлюбленная Жана де Вральи? – осведомилась королева.

– В том числе, – выпалила Диота. – Она объездила рекордное количество боевых жеребцов.

– А-а-а! – завопила Эммота, как раненый зверь.

– Галлейцы используют ее против вас, – сказала Альмспенд, занимаясь прической. – Ее распутство выставляет блудницей и ваше величество.

Королева опустилась на колени подле своей фрейлины.

– Эммота… мне нужно знать, что случилось. Но я тебя не брошу. Альмспенд понимающе переглянулась с Диотой.

– Будет лучше, ваше величество, если вы ее все-таки бросите.

Королева заключила рыдающую девушку в объятия.

– За что? Потому что полюбила недостойного человека? Какое это имеет значение? – возмутилась она. – Все дело в мужском тщеславии и глупости. Ничего более.

Альмспенд посмотрела королеве в глаза.

– Этот довод неуместен при дворе, которой битком набит мужчинами по случаю Рождества, – сказала она. – Галлейцы держат нас в осаде, моя королева. И совершили подкоп через несчастную Эммоту.

– Скорее, превратили ее в таран, – заметила Диота.

– Проявите же милосердие, вы обе! Чем уж так провинилась девочка? – Дезидерата повернулась к Альмспенд. – Мне понятны твои опасения, дорогая. Я тоже огорчена. – Она дотронулась до щеки Ребекки. – Ты разгневана.

– Больше напугана, – осторожно возразила та.

– Что тебе известно? – повторила королева, сверля секретаря взглядом. Светло-голубые глаза Альмспенд сверкали, как лед в морозный и ясный день. У королевы они были бездонные, темно-зеленые с золотым и бурым оттенками; казалось, что в них заключены тайны – все до единого секреты древнего мира.

– Что ты узнала? – надавила она.

Альмспенд поджала губы, нахмурилась и отвела взгляд.

– Умоляю, ваше величество, не сегодня. – Она посмотрела на молодую женщину, рыдавшую на полу. – Я приношу извинения, ваше величество. Эммота ни в чем не виновата, но ей вскружили голову. Я уверена в этом. Однако неприязнь, которую мы пожнем…

– Когда ты так часто называешь меня «величеством», я понимаю, что дело плохо. – Королева улыбнулась, глянула вниз и возложила на Эммоту руку. – Но если девушку изнасиловали, она не виновата ни в чем, и мы не будем усугублять ее страдания.

Она погладила Эммоту по спине, и комната словно наполнилась золотистым светом.

– Ах! – вздохнула та.

Воздух стал прозрачным и чистым.

Диота шумно вдохнула, выдохнула и сказала:

– Ах, малышка! В тебе много глубин и никаких изъянов.

Королева покачала головой.

– Я заставлю их заплатить. Они поплатятся за Эммоту, Мэри и каждое гадкое слово, какое произнесли. Клянусь, так и будет.

Огни мигнули.

Альмспенд содрогнулась.

– Это… было услышано.

– Мне все равно. Или они думают играть мною и калечить тех, кого я люблю? Я оторву их мужское достоинство и выцарапаю глаза. – Королева выпрямилась и уподобилась бронзовой статуе. Она засияла.

Альмспенд попятилась.

Королева дотронулась до своего лба:

– Пресвятая Мария, матерь Божья, помолись за нас, грешных, сейчас и в час нашей смерти. Пресвятая Мария, что я наговорила?

Альмспенд встряхнула головой.

Королева смочила пальцы святой водой из флакона и перекрестилась. Затем глубоко вздохнула.

– Я с чем-то соприкоснулась, – сказала она. – Бекка, ты встревожена и была такой еще до прихода Эммоты.

– Так порадуйте меня, – попросила Альмспенд, не поднимая глаз. – Ваше величество.

– Дурные вести? – спросила королева.

– Да, – ответила Альмспенд. – О, как бы я была рада солгать!

Королева улыбнулась.

– Давайте преклоним колени и помолимся нашей заступнице. И Иисусу Христу.

Альмспенд вздохнула. Все опустились на колени и начали молиться.

Со двора донесся шум, и Диота выглянула посмотреть. Ее глазам предстало факельное шествие дюжины оруженосцев – в основном галлейцев, но были и альбанцы. Они остановились посреди двора и затянули скабрезную песню. Они закружились в танце, и Диота высунулась подальше.

Ее дыхание пресеклось, и она обернулась.

– У них куклы. Вашего величества, леди Мэри и леди Эммоты. Наряженные шлюхами. И они с ними танцуют.

Королева потемнела лицом.

– Пошлите за моими рыцарями.

– Ваше величество, король отправил большинство их на север, – сказала Альмспенд. – Остались Диккон Кроуфорд и сэр Малден. Они вряд ли одолеют галлейцев.

Лицо королевы потемнело сильнее.

– А король как раз вышел на балкон, – доложила Диота.

– Он этого так просто не оставит, – уверенно заметила королева.

– Не сомневаюсь, – сказала Диота.

Она подошла к Альмспенд и забрала щетку.

Когда отголоски гнусного ликования оскорбили их слух, королева всхлипнула. Оскорбил их и резкий хохот молодых людей.

А король бездействовал.

– Да как же до такого дошло? – всплеснула руками королева.

Н᾿ГАРА – ЙОЛЬСКИЙ ДВОР

Зал был украшен тысячью звезд и десятью тысячами свечей: пчелиный воск светился хилыми огоньками, однако казалось, что это продлится вечно, а сотня крохотных фей перепархивала от одного язычка пламени к другому, как пчелы среди цветов. Их серебристый смех звучал разноголосьем, а менестрель Тапио наигрывал старинную похоронную «Песнь о Битве Слез», которую исполняли только на Йоль.

Тамсин сидела с торжественным видом, а Билл Редмид, который без памяти любил только свою даму сердца, все-таки видел в ней прекраснейшее существо. Сегодня ее лицо, имевшее форму сердечка, было обрамлено белоснежными волосами, белое шерстяное платье украшала вышивка: золотые листья и красные ягоды вперемежку с настоящими падубом и плющом, а на челе красовался венец из плюща.

Она восседала на возвышении по центру с Моган, герцогиней Западных Озер, как переводился ее титул, справа и рослым золотистым медведем слева. У ног ее стоял стол, за которым расселись люди: сам Редмид, и Бесс, и юный Фитцвильям, и Билл Алан, и Кот, и Серый Кэл. А по другую сторону сидели пришедшие из-за Стены: совсем молодой шаман; старый охотник, которого вылечила лично Тамсин, и красивый мужчина с живыми карими глазами, курчавыми волосами и диковинной кожей, какой Редмид в жизни не видывал, – иссиня-черной, как уголь.

Он заметил, что Редмид на него глазеет, но не рассердился, а наоборот – улыбнулся. Редмид ответил ему тем же.