Книга Три короны, страница 54 – Виктория Холт

Она начала репетировать вступительное слово: «Ах, Франциска, не было никакой возможности разговорить его. Я мучительно искала какую-нибудь общую тему, а он даже не пытался помочь мне. Наверное, мои страдания доставляли ему удовольствие».

– А в Гааге ты… много танцевал?

– Не очень.

– А вот я люблю танцевать. И еще играть на сцене. Но Джемми… то есть герцог Монмут… в общем, тут он превзошел всех остальных придворных – и в танцах… и в представлениях…

– Это все, в чем он превзошел остальных придворных? Она вдруг покраснела – вспомнила, как застала Джемми с Генриеттой Вентворт – и, не ответив на вопрос, быстро проговорила:

– Пожалуйста, расскажи мне о Голландии.

Эта просьба вынудила Вильгельма немного разговориться. Судя по его краткому рассказу, Голландия была очень скучным местом; Мария все время смотрела на Анну, сидевшую рядом с отцом, и всем сердцем желала избавиться от невыносимо скучного кузена.

Когда ей разрешили уйти, она вздохнула с облегчением.

Вильгельм тоже был доволен. В целом она понравилась ему – прежде всего возрастом, хотя и внешностью не разочаровала; правда, оказалась воспитанной в несколько фривольном духе, но он надеялся исправить этот недостаток.

Яков и Карл хорошо понимали, какое впечатление Мария произвела на своего кузена. Вильгельм загорелся желанием жениться на ней, и Карл тотчас предъявил ему ультиматум: сначала подписание мирного соглашения, и только потом – разговор о браке.

Вильгельм продолжал стоять на своем. Он не хотел, чтобы его влечение к кузине было использовано во вред Голландии, и его требование осталось прежним. Брачный контракт должен быть заключен перед обсуждением условий мира.

Яков взбеленился; Денби ужаснулся; Карл – только пожал плечами. Принц Оранский представлялся ему не самым благородным из мужчин, озадаченных целью жениться на девушке с таким многообещающим приданым, какое было у Марии; однако брак требовался как воздух. А Карл не относился к числу людей, продолжающих цепляться за свое достоинство, когда возникает настоятельная необходимость поступиться им.

– Сделаем приятное нашему пылкому юноше, – сказал он. – Пусть будет, как желает Вильгельм: сначала свадьба, потом дела.

Затем он повернулся к брату, и в его глазах промелькнула грусть.

– Увы, настало время сообщить эту новость Марии. Твоя очередь действовать, Яков.

Мария уставилась на отца. Ей показалось, что она ослышалась.

Брак? Но она не желала вступать в брак! Ей хотелось, чтобы все было, как сейчас. О браке она никогда не задумывалась всерьез, поскольку с давнего времени эта тема вызывала у нее отвращение. И она еще не видела людей, которых супружество сделало бы счастливыми. Кто, спрашивается, придумал это наказание?

Тем более – брак с ее кузеном Вильгельмом, не умеющим ни говорить по-человечески, ни улыбаться. Уж его-то она и подавно не желала видеть своим супругом.

– Пойми, дорогая, – сказал Яков, – ты уже не ребенок, тебе пора выходить замуж.

– Не хочу.

– Так все говорят – но находят удовольствие в браке.

– Я не найду. Никогда не найду.

– Найдешь, Мария.

Она отвернулась от отца, чтобы не показывать ему слез, выступивших на ее глазах.

– Пожалуйста, Мария, будь благоразумна. Я знаю, это трудно. У тебя было счастливое время – может быть, слишком недолгое, но… но сейчас ты должна осознать свой долг. Видишь ли, дорогая моя, ты занимаешь очень, очень важное положение…

Она не слушала. Мария Оранская! Спать в одной постели с ее кузеном Вильгельмом Оранским! Это было отвратительно. Она не могла даже думать об этом.

И еще одна мысль внезапно поразила ее. Он живет не в Англии, его королевство находится далеко за морем. Следовательно, ей придется не только вытерпеть брак с ним, но и уехать из Англии. Покинуть Франциску – Франциску, ее настоящего супруга! Она расстанется с сестренкой Анной, с которой еще ни разу не разлучалась. Как же жить без Анны, без ее забавных выходок, без их общих занятий и затей? Нет она не вынесет всего этого. Не вынесет!

Она бросилась к отцу и разрыдалась.

– Папа, я не смогу уехать отсюда. Не смогу, не смогу! Яков прижал ее к себе.

– Ах, дорогая, у нас нет другого выхода.

Принцесса Мария горько плакала.

Пришла королева. Она попыталась приласкать ее – Мария отвернулась.

– Дорогая, через это прошли все женщины, – сказала Екатерина. – Взять хотя бы меня – я приехала в Англию и вышла замуж за короля.

– Король – не Вильгельм Оранский.

С этим Екатерина не могла не согласиться. Карл был самым обаятельным мужчиной на свете, и она любила его. Правда, ей причиняли страдания его постоянные измены, но в качестве утешительного аргумента они не подходили, поскольку лишь подчеркивали его обаяние.

– Ты привыкнешь к нему, – напоследок заверила ее Екатерина. – Это просто первое потрясение, так всегда бывает.

Мачеха, снова готовившаяся стать матерью, тоже пробовала утешить ее.

– В Лондон я приехала такой же молодой, как ты. Я ненавидела своего супруга – а теперь люблю его.

– Но ведь меня выдают за Оранского, – не сдавалась Мария. – А он не похож на моего отца.

– Ты полюбишь его. Полюбишь – хотя бы за то, что он будет твоим супругом.

Никто не мог понять ее. Дело было не только в том, что он казался ей самым непривлекательным из мужчин, – она не принимала брак, как таковой.

Узнав о случившемся, сестренка Анна вдруг утратила свою обычную безмятежность.

Она вбежала к Марии, напряженно и тревожно посмотрела на нее.

– Мария, мне сказали, что ты уезжаешь. Сестры бросились друг к другу в объятия.

– Ты не уедешь, нет! Разве мы сможем расстаться?

– Ах, Анна, меня посылают в Голландию… с Вильгельмом.

– Неужели все так сразу переменится?

– Мне сегодня королева сказала – все течет, все изменяется.

– Но ведь ты моя сестра… мы должны быть вместе… Больше они не могли говорить – только плакали, обнимались и снова плакали.

Мария в тот же день написала Франциске – просила ее приехать, хоть немного побыть с ней, выслушать и помочь. Она хотела поговорить о великом горе, обрушившемся на нее.

Марию вызвали к дяде. Леди Франциска Вилльерс встревожилась: настроение ее воспитанницы не соответствовало столь высокой миссии; глаза опухли от слез и покраснели, на коже выступили красноватые пятна.

Когда ее одевали, она все еще плакала. Елизавета Вилльерс сидела в стороне и молча наблюдала. Вот дитя неразумное, думала Елизавета. Другая бы на ее месте благодарила судьбу, а эта даже не представляет, какие блестящие перспективы сулит ей брак с принцем Оранским.