Онлайн книга «Сестры зимнего леса»
|
– Помогите, – всхлипываю я, – научите, как превратиться обратно. Солидно кашлянув, Альтер косится на Рувима и говорит: – Можем и научить. Только сначала тебе придётся кое-что нам пообещать. – Много чести! – опять ярюсь я, но голос явственно дрожит. – Генуг из генуг [62], – говорит Альтер. – Хватит. Ишь, разошлась. Мы хотим знать, способна ты обратиться полностью? 80
Лайя Сон не кончается. Мне снится: я проснулась в собственной постели, под маминым плащом из белых перьев. В кулаке — одно-единственное светлое перо. Мама осторожно выбирает пух лебединый из моих волос. «Настанет день, когда тебе придётся вспомнить, кто ты, Лайя». – «А для чего?» — «Сама узнаешь. Но день этот уже не за горами. Ты всё поймёшь сама, тебе подскажет сердце». Сердце? С сомнением качаю головой. «Верь мне, Лайя, и слушай сердце». — «Но зачем?» – «Тихо, давай-ка лучше тебя я расчешу. Вы с Либой такие разные! Луна и солнце. Однажды вы обе воссияете, поймёте, что на странные поступки толкает нас любовь. Вот тогда ты и сделаешь свой выбор». Ворочаюсь во сне. «О чём ты, мама?» Мне казалось, мой выбор сделан. Значит, назад дороги нет? Это – любовь? Иль что-то совсем иное? Я не знаю. Не знаю, ничего не знаю. А если вновь стать лебедью? Смогу я улететь отсюда? Рвусь к небу и внезапно ощущаю, что лозы запустили под кожу корни и кровь сосут. Лозы держат крепко. 81
Либа Закрываю глаза. В голове звучит отцовский голос: лучше умереть стоя, чем жить на коленях. Жадно втягиваю носом воздух. Я ничем не обязана этим людям. И тут меня осеняет. Вот же он, ответ! Чую его нутром, ощущение сродни голоду или снам о холодных реках с тёмною водой. Я покажу им, кто я есть. Какое право они имеют сомневаться во мне и лукавить? Ярость проникает до мозга костей, растекается по венам. Боль мучительна и сладка. Просыпается сила, и никому её у меня не отнять. Превращение начинается. Натужно сопя, падаю на четвереньки. И вот уже я – медведица. Мех – тёмный, почти чёрный, как у тяти. Рычу на Альтера, и он тоже, прямо на моих глазах, обращается медведем. Я щерю зубы, пытаюсь сбежать, но Альтер крупнее, сильнее и проворнее, он с лёгкостью обгоняет меня и заступает путь. Раздаётся новый рык, пробирающий до самых печёнок. Это не Альтер и не я. Оглядываюсь и вижу превратившегося в медведя Рувима. Как ни тошно в этом признаваться, он – великолепен. В эту минуту слышатся голоса, шаги, на поляну выходит Довид с отцом и братом. – Нет! – кричу я, но из пасти вырывается только рёв. Все трое с ружьями. Довид прицеливается в меня. Мои глаза наполняются жгучими слезами. Мир опрокидывается. Похоже, на нас наткнулась дружина самообороны, ищущая медведя, задравшего Женю и Михаила. Я-то знаю, кто настоящий убийца, только доказательств не нашла. А теперь искать поздно: я стала одновременно хищником и добычей. Альтер прыгает, прикрывая нас с Рувимом, и с рычанием кидается на людей. Я не хочу, чтобы кто-то пострадал, но и быть застреленной Довидом не желаю. Жалобно скулю. На спину мне ложится тяжёлая лапа. Рувим. Он подталкивает меня носом. Делать нечего: следую за ним в лес. Отбегаем от поляны на приличное расстояние, и медведь вновь обращается мужчиной. Он гол. Я не могу отвести от него взгляда, пусть это и неприлично. Нельзя мне думать о нём. Я должна думать о Довиде, при одной мысли о котором медвежье тело заливает жаром. – Скоро вернусь, – говорит Рувим. – Сиди здесь и не высовывайся. Тут только до меня доходит, что я понятия не имею, как вернуть себе человеческий облик. Рувим уходит. Ох, и страшно! Сворачиваюсь клубком, стараясь сделаться маленькой и незаметной. Я – бурая кочка, а не медведь. Вдруг Довид вздумает пойти этой тропой? Шуршат кусты. Приоткрываю один глаз – теперь я кочка с глазами – и вижу уже одетого Рувима. В руках – мешок, куда он запихивает медвежью шкуру. – Альтер их отвлечёт. Надеюсь, старый дурень не полезет под пули. Скулю. – О, ништ гедайгет! Он может за себя постоять. В отличие от тебя. Щерю клыки. – Цыц. Когда ты узнала, что способна оборачиваться? Рычу в ответ. Мол, первый раз со мной такое, но однажды я видела, как медведем обернулся отец. Рувим кивает. То есть он меня понял, что ли? Невероятно. Сколько же всего я ещё не знаю! Зато узнала холодный, жёсткий взгляд Довида, целившегося в меня из ружья. Зажмуриваюсь и рычу: «Как мне превратиться обратно?» – Первым делом – успокойся. Представь, что вошла в реку. Вспомни свою кожу, волосы, забудь о мехе и когтях. Пожелай вернуть себе человеческий облик, но думай об этом бесстрастно, почти равнодушно, с ледяной, расчётливой невозмутимостью. Вообрази, что текущая вода смывает с тебя шерсть… Моё тело послушно подчиняется его голосу. Хочу чувствовать холодящий кожу воздух, безмятежность воды, ветер, развевающий шелковистые волосы. Словом, себя такой, какой была в те дни, когда не подозревала о том, что я – оборотень. Оказывается, возвращаться в привычный облик далеко не так болезненно. Сбрасываю шкуру. Так сбрасывают шубу, войдя в дом с мороза. Оглядываю себя. Розовые ноготки, гладкая кожа. Никогда прежде мне не было настолько приятно видеть собственное тело. Встречаюсь взглядом с Рувимом и улыбаюсь… Да я же голая! Вскрикнув, судорожно прикрываюсь руками и замечаю у ног медвежью шкуру. Это – моя! Не тятина, не Рувимова. Моя. Наклоняюсь, чтобы набросить её на плечи, но Рувим кидает мне свёрток с одеждой. Поднимаю на него глаза. Он подмигивает. В его зрачках притаился голод. Однако не тот, который утоляют едой. Ёжусь. Нет, Рувим, я не для тебя. Мой выбор сделан. – Оденься, – советует он. – Будет проще сохранять человеческий облик. Чувствую, что краснею. Поворачиваюсь к нему спиной, одеваюсь и принимаюсь рассматривать медвежью шкуру. |