Онлайн книга «Блэкаут»
|
Боллар поднялся в номер, где разместилась его семья. Не успел он открыть дверь, как на него буквально набросилась Мари: – Ты знаешь что-нибудь о родителях? Он с тяжелым сердцем ждал этого момента. – Пока нет. Но уверен, у них всё в порядке. – В порядке? – В ее голосе сквозило отчаяние. – В двадцати километрах взрывается атомный реактор, и ты уверен, что у них всё в порядке? – Где дети? – Спят уже. Не увиливай. – Это не взрыв. Правительство говорит… – А что им остается говорить? – со слезами на глазах кричала Мари. – Детей разбудишь. Она начала всхлипывать и молотить его кулаками по груди. – Ты отправил их туда! Боллар пытался успокоить ее, обнять, но жена вырывалась и продолжала молотить его. – Ты их туда отправил! Боллар злился и при этом чувствовал себя совершенно беспомощным. Он крепко прижал к себе Мари, так что ее руки оказались зажаты. Поначалу жена сопротивлялась, но Франсуа не отпускал, пока не почувствовал, как она сдалась и зарыдала на его плече. «Всего четыре дня, – думал он, – а у нас нервы уже на пределе…» Боллар закрыл глаза и впервые с детских лет вознес молитву небесам: «Прошу, если Ты есть, пусть у наших родителей будет все хорошо!» Гаага – Все-таки нам повезло, – заключила Шеннон, наматывая спагетти на вилку. – В который раз убеждаюсь. – Еще бы, – отозвался Манцано. – Разъезжаешь на «Порше» по местам аварий. – Поверь, лучше б я без всякого «Порше» сообщила, что всё снова в порядке… Как движется дело? – Радость моя, – Пьеро ухмыльнулся, – понимаю, ты ищешь развития вчерашнего своего успеха, особенно теперь, когда все внимание приковал к себе твой коллега во Франции. Но ничего не выйдет. Знаешь ли, моя работа здесь… – …строго засекречена. Я уже поняла. – Лучше расскажи что-нибудь о себе. – Главное ты уже знаешь. Выросла в вермонтской глуши, начала учебу в Нью-Йорке, потом захотелось приключений – и пустилась в путешествие по всему миру. В итоге застряла в Париже. – Не самое плохое место, чтобы застрять. – Что есть, то есть. – Это было главное. А второстепенное? Как правило, оно куда интереснее. – Не в моем случае. – Так себе история для журналиста. – Твоя лучше? – А ты еще не копала? Настала очередь Шеннон усмехаться: – Ну а как же. Хотя нашлось не так уж много. Не очень-то у тебя насыщенная жизнь. – В этом я близок с китайцами: они желают насыщенной жизни только врагу. Но, как видно, в моем случае кто-то все же высказал такое пожелание. – Ты так просто взял и уехал из Милана? У тебя есть жена, дети? – Ни первого, ни второго. – Почему? – Это так важно? – Простое любопытство. Профессиональный недуг. И не молчать же нам весь вечер. – Пока не повстречал. – О! В поисках Той Самой? Я думала, этим болеют только женщины. – Вроде тебя? Лорен рассмеялась. Ему понравился ее смех. – А что твои родители? Они тоже в Италии? – Они умерли. – Прости. – Автокатастрофа. Двенадцать лет уже прошло. Пьеро вспомнил тот день, когда получил известие. То странное чувство онемения. – Тоскуешь по ним? – Нет… не в том смысле. – Манцано осознал, что уже долгое время не думал о них. – Возможно, нам еще о многом следовало поговорить. Ну, знаешь, до каких-то мыслей нужно дозреть, что-то приходит с возрастом… Хотя, возможно, люди и тогда не заговаривают об этом. Кто знает наперед… А что твои? – Развелись, когда мне было девять. Я осталась с мамой. Отец перебрался в Чикаго, потом в Сиэтл. Я нечасто его видела. – А с тех пор как осела в Европе? – Созваниваюсь с мамой по «Скайпу». Иногда с отцом. Оба вечно твердят, что неплохо бы им навестить меня здесь. Они ни разу не были в Париже. Но до сих пор никто так и не добрался. – Братья-сестры? – Сводные сестра и брат, от второго отцовского брака. Едва их знаю. – Значит, единственный ребенок… – Выходит, что так. – Шеннон состроила мрачную гримасу и добавила театральным тоном: – Упрямая, бесцеремонная эгоистка. – Постоянно слышу подобное от своих подруг. – И от нынешней? Манцано лишь скривился. – Что она скажет, если узнает, что ты делишь со мной постель? – спросила Лорен. – От меня она ничего не узнает. Пьеро говорил в единственном числе. Ему не хотелось объяснять свои отношения с Джулией и Карлой и еще меньше – оправдываться на этот счет. Ему вспомнилась Соня Ангстрём. – Ну, а как же твой Тот Самый? – спросил он. – Еще найдется, – ответила Шеннон и глотнула вина. Ее глаза дерзко сверкали поверх бокала. Ибс-Перзенбойг Оберштэттер шагал по пустым коридорам. На электростанции остались лишь несколько техников – минимум, необходимый для запуска. Если станет ясно, как это сделать. Оставалось лишь догадываться, чего им еще ждать. Уже сейчас ущерб был колоссальный. В окрестных фермерских хозяйствах полегла бо́льшая часть скота. Животные замерзали или умирали от голода, дойные коровы погибали в мучениях из-за переполненного вымени. По целым дням на многие километры разносился их рев. Отец одной его знакомой скончался от инфаркта, потому что не удалось вовремя вызвать «Скорую». Некоторые просто спасались бегством, и Оберштэттер не мог их винить. Когда разнеслась весть, что в отдельных регионах Австрии удалось отчасти восстановить электроснабжение, все больше народу стремилось туда. Сам он обитал на электростанции, словно в персональном раю. Время от времени они с коллегами привозили своих домочадцев, чтобы те могли согреться и хоть ненадолго ощутить вкус прежней жизни. Оберштэттер вошел в южный машинный зал. – Все готово? – спросил он по рации. В эти минуты пять инженеров в зале управления напряженно следили за приборами. В течение часа они выполняли все шаги, необходимые для запуска электростанции. До сих пор приборы не показывали никаких ошибок. Еще одно нажатие клавиши, и генераторы вновь начнут вырабатывать электричество. – Запускаем, – раздался голос из динамика. Красные гиганты ожили с утробным гулом. |