Книга Дорогой сводный братец, страница 56 – Пенелопа Уорд

Все в моем сознании смешалось.

Я не хотел тебя больше никогда видеть, Грета.

Мне так безумно хотелось тебя снова видеть, Грета.

Мне казалось, что она видит меня насквозь в тот момент, и мне это совсем не понравилось. Мы просто стояли, глядя друг на друга, и так продолжалось целую минуту. Но изумленное выражение на ее лице погасло, когда сзади ко мне подошла Челси и обняла меня.

Я инстинктивно обернулся и сделал пару шагов назад, оттесняя Челси от окна. Мне казалось, что я пытаюсь в этот момент пощадить чувства Греты, но я не понимал, почему я поспешил это сделать. Твою мать, она что, ждет, что я буду сидеть и страдать по ней, в то время как она выходит замуж за мистера Совершенство? Тем не менее я все же полагал, что внезапное появление Челси будет для нее шоком.

– С тобой все хорошо? – спросила Челси. Она явно не заметила Грету.

– Да, – как можно непринужденнее произнес я.

Мне надо было побыть в одиночестве, я направился в ванную и запер дверь, чтобы собраться с духом, прежде чем встречусь с Гретой лицом к лицу.

* * *

Она сидела в дальнем углу обеденного стола, когда мы спустились в гостиную. Меня она даже не удостоила взглядом.

Я ненавижу, когда ты так ведешь себя, Грета.

Сара поднялась из-за стола и обняла меня. Я тоже поприветствовал ее, сказав, что очень сожалению о кончине Рэнди, но все время думал о том, какие слова мне найти для Греты. Я оглянулся на нее, на этот раз она тоже смотрела на меня. Я отошел в сторону, дав Челси возможность обняться с Сарой и принести ей свои соболезнования.

Надо держать удар.

Я решительно подошел к ней и смог выдавить из себя лишь ее имя:

– Грета…

Она нервно дернулась, как будто ее имя в моих устах подпалило ей задницу. Она даже слегка заикалась.

– Мне так жаль…

Губы ее дрожали. Она была растеряна – я бы сказал, в полном замешательстве. Мне не хотелось признавать, что сейчас она была еще красивее, чем я ее помнил, – новый оттенок волос подчеркивал ореховый цвет глаз, на носу появились три крошечные веснушки, которые я раньше не замечал, а грудь, обтянутая черным платьем, заставляла вспомнить о вещах, которые при нынешних обстоятельствах мне было лучше забыть.

Совершенно оцепенев, я просто стоял и глазел на нее. Знакомый запах ее волос опьянял меня.

Я вздрогнул всем телом, когда она потянулась ко мне, чтобы обнять. Я очень старался не испытывать никаких эмоций, но в ее объятиях для меня заключался эпицентр мира. Прижав ее к груди, я почувствовал, как бьется ее сердце, и мое мгновенно подхватило его ритм. Наши сердца безмолвно говорили друг другу то, что наши эго не могли позволить себе выразить словами. Биение сердца – это искренность в ее первозданной чистоте.

Я положил руку на ее спину и почувствовал линию бюстгальтера. До того как я успел осознать свои чувства, голос Челси нарушил магию момента, и Грета резко высвободилась из моих объятий. Нас действительно разделяло сейчас огромное расстояние.

Я не мог поверить, что это происходит наяву: мое прошлое приходит в противоречие с настоящим. Та, которую я потерял, встретилась с той, которая помогла мне это пережить.

На левой руке Греты не было бриллиантового кольца. Где же ее муж или жених? Где он, твою мать?

Погруженный в тяжелые раздумья, я даже не слышал, о чем они между собой беседуют. Клара спасла положение, войдя в комнату с подносом еды, и Грета поспешила помочь ей. Она вернулась в гостиную и принялась раскладывать столовое серебро на столе. Она была чрезвычайно напряжена, поэтому вилки и ножи со звоном выскальзывали у нее из дрожащих рук. Я хотел было пошутить и спросить ее, не хочет ли она сделать музыкальную паузу и сыграть нам на ложках, но вовремя остановился.

Когда она, наконец, заняла свое место за столом, Грег спросил:

– Ну, дети, расскажите, как вы познакомились?

Грета в первый раз оторвала глаза от тарелки, когда Челси начала рассказывать, как мы познакомились в молодежном центре. Когда Челси потянулась ко мне, чтобы поцеловать, я чувствовал, что Грета за нами наблюдает, и мне стало не по себе. Но вот разговор перешел на мою мать, и Грета снова уставилась в свою тарелку.

Я весь сжался снова, когда Челси спросила ее:

– А где вы живете, Грета?

– Я на самом деле живу в Нью-Йорке. Сюда приехала лишь на пару дней.

Приехала, а не приехали.

Жаль, что у меня под рукой не было фотоаппарата, чтобы запечатлеть лицо Греты, когда Челси высказала пожелание приехать погостить к ней в Нью-Йорк.

Потом атмосфера за столом снова успокоилась, и я бросил на Грету несколько взглядов, когда она смотрела в сторону. Она заметила мое внимание, и я тоже уставился в тарелку.

– Элек никогда не говорил мне, что у него есть сводная сестра, – произнесла Челси.

Я так и не понял, кому предназначалось это замечание, к кому был обращен этот вопрос, но я действительно старался обходить тему родственников с Челси. Грета по-прежнему избегала смотреть на меня.

Тут в разговор вмешалась Сара.

– На самом деле, Элек жил с нами очень короткое время, когда они были подростками. – Она взглянула на Грету. – Ведь вы тогда не слишком друг с другом ладили, не так ли?

По какой-то причине растерянное выражение на лице Греты действовало мне на нервы. Она все еще сидела с опущенным взглядом, не реагируя ни на замечания матери, ни на меня. Необъяснимое желание, чтобы она осознала мое присутствие, осознала то, что было между нами, одержало верх над моим благоразумием. Я снова обратился к испытанным уловкам и принялся поддразнивать ее, чтобы обратить на себя внимание.

– Это правда, Грета?

– Что правда? – вымученно произнесла она.

Я поднял брови.

– Что мы не очень ладили, как говорит твоя мама.

Она сцепила зубы и посмотрела мне прямо в глаза, всем своим видом призывая меня не затрагивать эту тему.

Наконец, она произнесла:

– Было такое дело.

Я произнес, понизив голос:

– Да, было.

Ее лицо залилось краской. Похоже, я слегка переборщил. Я попытался исправить ситуацию, перейдя на легкомысленный тон.

– Помнишь, как ты обычно меня называла?

– Что ты имеешь в виду?

– Мой дорогой сводный братец, не так ли? Наверное, из-за моего неотразимого обаяния. – Я повернулся к Челси. – На самом деле, я тогда был полным говнюком.