Книга Ведьма из-за моря, страница 43 – Виктория Холт

— Ты разбойник, — говорила она ему, — пират!

И ответ: «Это век пиратов».

Как было темно, как ударял ветер о толстые стены замка! Потом временное затишье, более страшное, чем шум ветра. Внезапный шум сверху. Что это может быть, крыса или мышь… или шаги той, что была мертва и не могла обрести покоя?

У меня богатая фантазия, я знаю. Я выдумываю всякие вещи. Я пристально вглядывалась во тьму, ожидая в любой момент увидеть привидение на лестнице. Нонна идет медленно, направляясь ко мне, ужасный холод охватывает меня, я очень близко к мертвой, и Нонна шепчет: «Я предупреждаю тебя. Я вернулась, чтобы предупредить тебя».

Это было воображение. Не было ничего… только темный зал с тюками, которые я смогла увидеть, как только глаза привыкли к мраку.

Который час? Интересно, сколько времени я уже здесь? Достаточно, чтобы хватиться меня. Я собираюсь провести ночь в башне Изеллы. Я вспомнила, сколько раз я хотела заглянуть внутрь башни. Ну что ж, теперь я была внутри, и вот — я узница.

Я вся дрожала. Я была уверена, что я не одна в башне. Эта мысль вызвала у меня мурашки на спине. Что чувствовала Нонна, когда узнала, что ее муж имел любовницу и держал в этой башне? Я могла представить ее недоумение и горе. И потом она умерла. Умерла ли она по своей воле, или ей помогли умереть?

Сколько же я была в башне? Наверное, часа два. Я пришла часа в три, теперь, наверное, пять. Теперь уже должны заметить мое отсутствие, я была уверена в этом.

Если бы у меня был свет! Если бы у меня была свеча! Я бы поставила ее на окно. А что же служанка, которая видела меня на валу?

* * *

Разве она не пошла к своим приятельницам и не рассказала им, что она видела? Они будут смеяться над ней. Сколько раз кто-нибудь из них клялся, что видел призрак башни Изеллы?

Может быть, пойти наверх, на вал? Кто-нибудь может прийти во двор, если я закричу, меня могут услышать.

Я встала. Жуткий страх охватил меня. Я чуть не упала на тюк, которого не заметила. В нос ударил запах морской сырости, когда я потрогала его.

Шаги мои гулко отдавались на каменных плитах, я ощупью добралась до галереи и нашла винтовую лестницу. Я нащупала веревку и схватилась за нее.

Я действительно испытывала ужас, поднимаясь по лестнице. Меня одолевало ужасное чувство, будто что-то злобное поджидает меня на повороте. И все же я продолжала подниматься. Я должна выйти отсюда, и у меня будет больше шансов, если я выйду на крепостной вал. Если я закричу, кто-то услышит меня. Ведь, конечно же, начнут искать меня, когда обнаружат мое отсутствие.

Я уже была наверху лестницы. Казалось, я шла очень долго. Я дотронулась до стены — она была холодная и влажная. Я повернулась, лестница показалась менее крутой, чем раньше. Осторожно я нащупывала дорогу, стараясь не поднимать ногу с камня, пока не буду уверена, что другая нашла опору.

Я почувствовала холодный ветер с вала, и вдруг сердце у меня неистово забилось от ужаса — вспышка света озарила всю стену и выхватила отвратительное лицо горгульи, вырезанной в камне. Она злобно смотрела на меня в этом внезапном свете. Я вскрикнула и покатилась вниз. Мое падение было непродолжительным, ибо поворот лестницы остановил его. Я лежала, не двигаясь, на каменной лестнице, чувствуя, как теряю сознание.

Шум, голоса, меня подняли чьи-то сильные руки.

— Колум! — сказала я. Он ответил:

— Все хорошо, ты в безопасности.

Я знала, что была в башне Изеллы, я чувствовала запах — он был везде. Теперь тут светло, вокруг были люди с фонарями.

Колум принес меня в зал. Теперь, при свете многочисленных фонарей, он выглядел по-другому. Колум сказал:

— Я понесу жену. Я думаю, она не может идти, она повредила ногу.

Двое пошли впереди, освещая дорогу, и вдруг я почувствовала резкую боль в колене.

Меня принесли в нашу комнату и прислали Дженнет. Она сняла с меня одежду, завернула в теплый халат, задернула полог кровати. Пришли женщины, которые понимали в травах и вообще в подобных вещах. Одна из них осмотрела мое колено, наложила на него повязку из трав и туго завязала.

Я лежала, думая о башне Изеллы, и вновь переживала момент, когда поднималась по лестнице. Потом мне дали выпить какой-то настой, и я уснула.

На следующее утро я не видела Колума. Я оставалась в постели, потому что ходить было больно. Колум пришел с наступлением сумерек. Он отдернул полог и посмотрел на меня.

— А теперь я хочу знать, что ты делала в башне Изеллы! — сказал он.

— Дверь была открыта, я и заглянула. Он наклонился надо мной. Глаза его были прищурены. Он выглядел жестоким.

— Тебе было сказано, чтобы ты туда не ходила?

— Дверь была открыта, и я не видела ничего плохого в том, что загляну туда.

— Тот, кто оставил дверь открытой, наказан.

— Наказан? Зачем?

— Ты задаешь слишком много вопросов.

— Это ведь я виновата, что вошла.

— Да, действительно, виновата, — сказал он. — Ты знаешь, что не имела права этого делать.

— Я не видела в этом ничего плохого, — резко повторила я. — Я хотела знать, что там внутри.

— Если бы я хотел, чтобы ты знала, неужели я не сказал бы тебе?

— Если бы это было не очень важно, ты сказал бы мне. А раз не сказал, значит, это важно.

— Я хочу, чтобы ты слушалась меня. Приходило ли когда-нибудь тебе в голову, что может произойти, если ты рассердишь меня?

— Думаю, ты мог бы меня убить, как твой предок убил свою жену Нонну.

В комнате наступила тишина. Колум не двигался, стоял, как каменная статуя, сложив руки на груди, потом медленно проговорил:

— Не серди меня. Тебе еще предстоит узнать, что я могу и сердиться.

— Я это хорошо знаю, кое-что я уже видела.

— Ты еще ничего не видела.

У меня появилось ощущение, что я его не знала. Колум остался для меня незнакомцем, хотя и был отцом моих детей. Я почувствовала, что раньше он носил маску, а теперь она медленно соскальзывала с его лица.

Как ни странно, до сих пор я его не боялась, хотя знала, что гнев его может быть ужасен. Я уже забыла человека, который, как буря, ворвался в гостиницу, который завез меня в свой замок. Я забыла того человека в благодарном муже, так радующемуся своему сыну, но он все еще был им.

Я подумала: «Он способен убить меня, если я его рассержу или если он захочет отделаться от меня». Будто дух Нонны был со мной, говорил мне об этом, предостерегал быть осторожной. Странно, но мне было все равно. Я хотела сказать ему о своем открытии и не собиралась притворяться.

Он все стоял в этой позе, будто, сложив руки, он не давал им схватить меня. И я не знаю, стал бы он ласкать меня или его пальцы вонзились бы мне в горло и задушили меня. Единственное, что я осознавала в этот момент, — я очень мало знала этого человека!