Книга Роковой шаг, страница 70 – Виктория Холт

— Понимаю, Ланс.

— И ты простишь меня за это?

Он взял меня за подбородок и улыбнулся мне.

— Да, если ты простишь меня за мою докучливость и постоянное напоминание тебе об этом.

— Я знаю, что ты заботишься о моем благе, и благославляю тебя, дорогая; я благодарен тебе.

Он выглядел таким привлекательным и печальным, что я почувствовала стыд за мою смутную неудовлетворенность, и за мои подозрения, и за мои грезы о Диконе.

Обед, как всегда, прошел весело, и сразу после него все удалились в другую комнату играть в карты. Я пошла с ними, чтобы перед сном по привычке проверить как они устроились. Карты лежали на столах, за которыми усаживались гости. Я наблюдала за Эммой. Я никогда не могла без удивления видеть ее за карточным столом. В ее глазах появилось алчное, возбужденное выражение, которое я так часто замечала у Ланса.

Вдруг раздался крик изумления. Я обернулась.

Ланс держал в руках колоду карт и пытался разъединить их. Кто-то вскрикнул за одним из столов:

— Они склеены!

Все остолбенели. Карты хранились в шкафу в этой комнате. Любому из домочадцев было это известно. Я сразу все поняла.

— Вот дьявол… — проговорил Ланс, пытаясь сдержать вспышку гнева. — Что это за шалость?

— Все ли они склеены? — спросила я.

— Кажется, да, — сказал один из гостей.

— И эти тоже, — показал другой. Ланс закричал слуге голосом, которого я никогда не слышала у него раньше:

— Принеси еще карт!

К счастью, в доме было множество колод, их немедленно принесли, и игра началась.

Выходя из комнаты, я увидела, как на лестнице мелькнуло что-то белое. Я поднялась к Сабрине. Она лежала в кровати, закрыв лицо простыней. Я подошла к ней и стащила простыню. Глаза у девочки были крепко закрыты, как будто она спала.

— Бесполезно, Сабрина, — сказала я. — Я знаю, что ты не спишь. Я видела тебя на лестнице.

Она открыла глаза и посмотрела на меня, пытаясь подавить смех.

— На самом деле вовсе не смешно, — сказала я.

— Нет, смешно, — возразила она.

— Все очень сердились.

— И он тоже?

— Очень.

Она выглядела удовлетворенной.

— Сабрина… зачем?

Она молчала и улыбалась.

— Ты не должна делать вещей, которые огорчают людей, — сказала я.

— А я и не огорчала. Я сделала это потому, что ты не хочешь, чтобы они играли в карты. Они и не смогли бы, если бы все карты были склеены. Что он сделает?

— Он может поговорить с тобой.

Это заставило Сабрину снова рассмеяться.

— Мне нет до него дела.

— Но тебе следует с ним считаться.

— Почему?

— Потому что ты живешь в его доме, и он любит тебя.

— Он не любит меня. Он не любит никого. Он любит карты.

Я села на кровать и задумалась. Интересно, удастся ли мне когда-нибудь перевоспитать Сабрину? Вдруг она вскочила с постели и взобралась ко мне на колени.

— Кларисса, ты не сердишься на меня? Скажи, что нет. Ведь я сделала это для тебя.

— Сабрина, я не хочу, чтобы ты так поступала.

— Он рассердился, — сказала она, прижавшись лицом к моим волосам. Возможно, он отошлет меня отсюда. Поедем со мной, Кларисса. Давай уедем далеко-далеко. Давай убежим.

— Ланс, конечно, не захочет, чтобы ты уезжала. Он простит тебя.

— А мне не нужно его прощение.

— О, Сабрина, пожалуйста…

— Расскажи мне сказку.

Поколебавшись, я начала рассказывать сказку с поучительным содержанием.

Я просидела с ней, пока она не заснула, и тогда бесшумно выскользнула из комнаты. Было уже поздно, когда Ланс вошел в спальню. По выражению его лица трудно было понять, повезло ли ему в игре, так как он никогда не предавался унынию при проигрышах, хотя мог прийти в восторг при значительном выигрыше.

Невозмутимость при неудачах была для него основой хороших манер, и этому кодексу он следовал неуклонно.

Мы не говорили с ним об инциденте с картами. Он только рассмеялся и сказал:

— Мне кажется, что это — проделки шалуньи Сабрины.

И на этом вопрос был исчерпан.

Я нежно любила его за это. Он не был злопамятен, и гнев, который он почувствовал в момент происшествия, полностью прошел. Он заставил себя забыть про это дело.

На следующее утро после завтрака Сабрина спустилась вниз, одетая для урока верховой езды. Она выглядела прелестно в коричневом костюме и в такой же шляпе, надетой набекрень. У нее был торжествующий и воинственный вид, и она явно ожидала наказания за свое поведение в предыдущую ночь.

Когда она появилась, Ланс был в холле. Я увидела, что ее лицо изменилось. Она чуточку оробела, несмотря на напускную браваду.

Ланс сказал:

— Привет, Сабрина. Прямо на боевого коня?

— Да, — быстро сказала она.

— Не гони его слишком сильно.

Сабрина была сбита с толку: Ланс ничего не сказал о карточном инциденте. Очевидно, он забыл о нем. Сабрина была слишком удивлена, чтобы скрыть свое разочарование. Я подумала тогда, что наилучший способ реагировать на ее выходки — это делать вид, что в них нет ничего особенного.

Она была все еще задумчива при возвращении с занятий. Я последовала за ней в детскую. Там находились Эмма, решившая в кои веки раз навестить Жан-Луи. Нэнни Госуэлл расхваливала достоинства ее «мужичка»; Нэнни Керлью чинила платье Сабрины; Жанна раскладывала только что выстиранную одежду.

Эмма неодобрительно взглянула на Сабрину и сказала:

— А, вот и она. Я как раз говорила о тебе. Ты — негодная девчонка, и тебя следует высечь.

Глаза Сабрины вспыхнули от гнева. Она ненавидела Эмму, и я чувствовала, что после спокойного восприятия ее поступка Лансом девочка готова пуститься в ссору.

— Вы не смеете пороть меня, — сказала она.

— Я не смею? Мне бы следовало сечь тебя до тех пор, пока ты не взмолишься о прощении. Ты плохая, злая девочка, которая всем приносит неприятности. Например, склеивает карты. Зачем ты это сделала? Чтобы досадить всем? Все решили, что ты — самая непослушная девочка, какую они когда-либо встречали.

Я хотела вмешаться, но не сделала этого, ибо чувствовала, что Сабрине надо узнать, как воспринимаются ее поступки людьми.

— Я хотела бы, чтобы ты получила то, что заслуживаешь, — продолжала Эмма. — Ты — неблагодарный звереныш. Тебе предоставили здесь кров…